Людмила Астахова - Невиновных нет

Тишина оглушила на миг, треснув от ликующего вопля с бастионов.

Грэйн терла глаза и слепо жмурилась, не решаясь поверить в тех, кого не могло, просто не могло…

– Ролфи!!! – кричал кто-то ей прямо в ухо. – Это ролфи!!! Пришли ролфи!!!

– Что?.. – выдохнула она, чувствуя, как на глазах вскипают слезы, жгучие, словно капли раскаленного металла, текущие из-под обожженных век. – Это же…

– Вил-да-а-айр!!! – вопили сотни глоток над стенами форта Шила, и крик этот гремел и дробился эхом в скалах Шанты-Тэлэйта.

Аластар Дагманд Эск

Когда бой уже окончен, у капитана появляется втрое больше дел, чем было в самой гуще сражения. Ему надо раздать предельно ясные приказы практически всем – лейтенантам, боцманам, плотникам, артиллеристам и корабельному врачу. Чем Аластар Дагманд Эск и занимался, поставив «Меллинтан» на якорь неподалеку от спасенного форта. Никто не станет есть и не ляжет спать раньше, чем будут устранены повреждения.

Но капитану Эску было не впервой наводить порядок, и мало-помалу толпа вокруг него рассеялась. Остался только мичман Роск. И лишь сейчас Аластар вспомнил о Джоне.

– Где она?

Мичман тяжело сглотнул и сделал шаг назад.

– Что? Она… жива?

В желудке стало не просто холодно, а морозно.

– Да, вирт. С ранеными возится.

– Идемте.

Внизу, под палубой, в жаре, полумраке и режущей глаза и нос вони, между кричащими и дергающимися телами ползал на четвереньках антэ Свон, а следом за ним точно так же на коленках – леди Янамари. Прямо по слою крови и блевотины. И судя по всему, дела у этой парочки шли не так уж и плохо. Безнадежным в глотку лился настой опия, сразу лошадиными дозами, чтобы не мучились. Остальных спасали как могли: останавливали кровотечения, накладывали шины на переломы, шили порезы, вытаскивали деревянные щепы – этот страшный бич моряков. В уголке кучкой лежали отнятые конечности – руки и ноги.

– Виртджорн, здесь надо все проветрить, – прохрипел доктор. – А потом постепенно поднять всех наверх. Чтобы заживо не сгнили.

– Согласен, – кивнул Эск, не переставая вглядываться в Джону.

Она действовала, как заводная кукла, переползая от одного раненого к другому, и, похоже, даже не обратила внимания на приход Аластара.

«Э нет, родная. Так нельзя. Так не пойдет. На сегодня – хватит!»

– Я пришлю к вам в помощь Хейла и Мари, антэ Свон, – пообещал капитан, а сам подхватил на руки ошалевшую от всего произошедшего за этот день женщину и понес в свою каюту, а по дороге потребовал от вестового организовать бадью с водой. Леди Янамари была липкая от чужой крови, и от нее воняло.

Аластар давным-давно привык к очень скромному корабельному быту и прекрасно обходился без ковров и мраморных бюстиков. Ему вполне хватало чистого и сухого постельного белья.

– До позднего вечера я буду занят, так что располагайся как дома, – сказал он, закрыв за собой дверь. – В твоем распоряжении мичман Роск и вестовой Талес. Все, что в их силах и возможностях, они сделают.

Ему было противно даже думать о том, какой дичайшей опасности он подверг Джойану. Их ведь запросто могли расстрелять и потопить. Всех. И ее вместе с ними, с никчемными мужиками, о которых никто особо сожалеть-то не станет. Только такой бездушный двуногий скот, каким, по сути, он и является, мог так жестоко поступить с любимой женщиной. Заставить ее пройти все ужасы морского сражения.

Вот она стояла перед ним – застывшая, как ледяная статуя, буравя его тяжелым взглядом зверино-синих глаз и явно ожидая продолжения беседы, а что ей сказать, Аластар не знал.

Сказать, что просто не имел права позволить себе в бою бояться за кого-либо, даже за нее? Бессмысленно. Покаяться? Поздно. Напомнить, сколько ему лет и сколько из них он – капитан корабля? Она знает.

– Хорошо тебе провести время, Джойана, – мрачно буркнул Эск и, резко развернувшись, вышел прочь, так и не увидев лихой ухмылки на губах женщины.

«Ты – идиот, Аластар Дагманд Эск! – мысленно сказала ему вслед Джона. – Ты – жив, я – жива. Уверена, что Грэйн тоже. Так чего еще желать-то? Глупый диллайн!»

Он жил своими обязанностями, железной рукой держал в узде четыре сотни человек, чинил свой корабль, а она плыла в океане ликования, который разливался вокруг форта Шила. Сегодняшняя победа – это жизни многих, жизни, которые будут прожиты.

– Эй, вестовой!

Дверь в каюту приоткрылась ровно настолько, чтобы в щель просунулся нос мичмана Роска:

– Я за него. Чего вам угодно, миледи?

– Поторопитесь с водой, мичман!

– Так точно!

Он видел леди Янамари на кокпите, как она управлялась с ранеными в паре с доктором. Не женщина – ядовитая змея-хранительница! Жуть!

Рында как раз отбила полночь, когда в свою каюту вернулся Аластар. Не вошел, а влетел – бесшумно и опасно. Резко дернул головой в поисках Джоны, прищурил яркие глаза и улыбнулся краем плотно сжатых губ.

Шуриа лежала под одеялом, укрывшись им до самых мерцающих, широко распахнутых глаз.

Диллайн рванул с горла платок и стал раздеваться, сбрасывая вещи прямо на пол, от нетерпения выдирая с мясом пуговицы, словно мундир и рубашка его душили. Разделся донага, демонстрируя длинные жилистые ноги, подтянутый живот и крепкие мышцы груди, а потом шагнул к кровати и откинул одеяло.

Одобрительно хмыкнул: «Оч-чень правильно – ночные сорочки надо беречь, они еще пригодятся», оценив увиденное. И скользнул под жесткую теплую шерсть. Навстречу самой жизни.

Грэйн эрн-Кэдвен

– Вил-да-айр!!! – то ли плакал, то ли выл синтафец Элвер, обнимая Грэйн, и она, целуя его черную щеку со светлыми полосками от слез, кричала, и плакала, и смеялась, и не стыдилась всхлипов. А потом в свою очередь облапила кого-то тоже плачущего и тоже кричащего и целовала в мокрый от слез и крика рот, и ее целовали, и бешеное это ликование бросало людей друг к другу, словно щепки в стремнине, и не отличить уже было синтафца от ролфи, а шуриа – от полукровки…

Грэйн вцепилась обеими руками в мелькнувшую рядом знакомую рубашку и смеялась, задыхаясь от невозможного, невероятного счастья – жить! Боги, жить!!! Дышать! Победить!!! И видеть, как там, внизу…

– Смотри!!! – крича, она потянула Элира (Живой, живой тоже!!!) к краю стены и вскочила на парапет, раскинула руки и запрокинула голову. – Смотри!!! Он пришел! Мой Князь пришел!!!

Там, внизу, стройные ряды солдат в серо-зеленых мундирах вычищали, выкашивали остатки чори и конфедератов, там пели ролфийские трубы и волынки, и гремели барабаны, и плескалось черно-зеленое знамя с волком, вечно бегущим по волнам за далекой луной. А здесь… Ролфийка обернулась и спрыгнула обратно, прямо в кольцо почерневших рук последнего рилиндара. И поцеловала сама, бесшабашно, бесстрашно и яростно, словно выпить хотела, досуха выпить с его губ саму жизнь.