Сергей УКСУС - Остров - 2

Ну и гоблин с ней. Зато физиономия у Кастониуса — сплошное удовольствие! Мало того, что его подчинённый подслушивал, так ещё и попался на этом. Причём при посторонних. Нюхом чую, чистка отхожих мест станет для этого парня любимой работой на ближайший год.

Но это, как любит говорить Сергей, лирика. Сейчас лучше заканчивать с обсуждением. Нам надо подумать.

— Уважаемые, давайте уже расходиться. Завтра будет тяжёлый день.

— Брат Казус, не могли бы вы задержаться ненадолго? — да мог бы, конечно. А если совсем честно, и так собирался — надо же узнать, чем чистка закончилась.

— Слушаю вас, почтенный Кастониус, — опять отвар остыл. И чего нас так к нему тянет? Тоска по родине? По вкусу-то на чай с травами похож. И с лимоном. Только без сахара.

— Дело в том, брат Казус, что один из служителей этого храма куда-то исчез, — да и шут с ним. Попросим составить описание и скинем наводку гильдии убийц. С пожеланием взять живым. — Но это, как я понимаю, вас не слишком беспокоит.

— Вы совершенно правы, почтенный Кастониус. Только хотелось бы уточнить, кто именно сбежал? — ага. А то вдруг окажется, что главный инквизитор острова.

— Один из младших жрецов, брат Казус, — интересно, как это получилось? Они же все в зале были и клялись в верности новому Храму при нас. — Их тут всего шестеро, хотя должно быть не меньше десяти — всё же главный храм столицы провинции, знаете ли, — вот оно что. Сбежал один из отсутствовавших в главном зале. А ещё у Храма штатное расписание имеется, оказывается. А чего я хотел? Организация огромнейшая, без всяких бюрократических наворотов просто развалится. И без отчётности. А отчётность — это ещё и архивы. Разные. В том числе — особо секретные. В которые суют даже те бумажки, которые, по уму, надо бы сжигать до прочтения. Ин-те-рес-но…

— Архивы нашли?

— Вы меня поражаете, брат Казус.

— Тем, что раньше про них не вспомнил?

— Гм, — что — «гм»? Сам знаю, что дурак. Точнее, тормоз. Кабинет Ургениуса обыскать не сообразил. — Честно говоря, брат Казус, и этим тоже. Но не беспокойтесь: и архивы этого храма, и покои бывшего главного жреца — вы ведь сейчас о них подумали, не так ли? — взяты под охрану. Но я попросил вас остаться из-за другого: один из служителей отказался приносить присягу Храму острова, а ещё двое пожелали уйти в Мир. И я хотел бы узнать ваше мнение.

— Партнёр, у тебя есть мнение?

— Угу. Поспать надо.

— И ты ещё ворчишь, что я над тобой издеваюсь?!

— Сергей, ну что ты, а? Давно же решили: никого не держим.

— Это мы про вояк решили.

— А какая разница?

— Скажите, почтенный Кастониус, а раньше бывали случаи ухода? — Людоед поставил на стол кружку, взял в руки бокал с вином и принялся рассматривать своё отражение в полированной поверхности.

— К сожалению, брат Казус, не могу вам точно этого сказать, — вздохнул жрец. — Во времена ученичества среди нас ходили… слухи. Но… — он развёл руками.

— Слухи, — в свою очередь вздохнул Кас и процитировал: — Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам, а беззубые старухи…* Не знаю, почтенный Кастониус. Не знаю. По поводу первого — придержите его при храме, а как только появится возможность, переправьте на материк. А вот остальные… Они как-то мотивировали своё желание?

— В том-то и беда, брат Казус. Они, по их словам, не знают. Один сказал только, что у него сердце не лежит.

— Угу. Не лежит, — Людоед задумчиво поднёс бокал к губам и сделал глоток. — Пусть дадут клятву, что ничего не злоумышляют против острова и его Храма и не разгласят известное им. И проваливают. Ведь убивать их, как я понял, не за что?

До того, как идти спать, мы спустились в подземелья и убили боевика, притворявшегося послушником. Быстро и почти без разговоров. Хотя почему «почти»? То, что этот тип, увидев клинок Стальной Леди, шепнул: «Спасибо», — вряд ли можно считать беседой, тем более что спустя секунду самый кончик нашей девочки уже упирался в позвоночник, пройдя перед этим через сердце. Чернорясый, сопровождавший нас, спросил только, как поступить с телом, и, услышав: «По обычаю», — молча кивнул. Мы тоже кивнули и зашагали в сторону выделенной нам кельи. Надеюсь, сегодня Сергей не будет приставать со своей любимой магией.

Это утро у нас начиналось трижды. Сначала — лично для нас, собственное: разминка, тренировка, танец… Ага, без кавычек. Потому что то, что вытворяли наше тело и наш меч, настроившиеся друг на друга, даже на мой не склонный к восприятию прекрасного взгляд относилось уже к искусству, а не к упражнениям. И я в очередной раз пожалел, что не могу наблюдать этого со стороны. А вот молодому чернорясому, охранявшему выход на задний двор храма (дворищще, если говорить честно. И это при том, что земля в столицах вообще и их центрах в частности никогда дешевизной не страдала. Надо будет подкинуть Кастониусу идею платить налоги. Если не прибьёт сразу…) повезло. Настолько, что когда мы закончили и отправились совершать утренние процедуры, бедный стражник забыл челюсть подобрать. Так и кланялся с открытым ртом.

Следом поднялись бойцы. Не сами, конечно. Ир постарался. Сонные парни не упустили случая попинать дверь соседней кельи, в которой (келье, а не двери) дрыхла пятёрка ан'Молиса, и высказаться о некоторых растолстевших от безделья. Те тоже в долгу не остались, объясняя (к счастью, на словах), что «цивилизованные существа» («люди» почему-то не прозвучало) имеют полное право вкушать заслуженный отдых перед тяжким трудовым днём, а если какие-то «дикари» и «варвары» будут им в этом мешать… Через пару минут (мы как раз из сортира выползли) к развлечению подключились другие обитатели коридора, сообразившие, что поспать уже не удастся. Указывая «неразумным мирянам» на неуместность употребления в святых стенах крепких выражений, сами «святые братья» не стеснялись эти выражения цитировать. Правда, с обязательным добавлением «да простят меня Светлые Боги», «да простят меня Все Боги» и тому подобного. К нашему удивлению, пятёрки тут же объединились против общего «врага», дружно объясняя «почтенным служителям Храма» недопустимость сна и вообще какого-либо отдыха «в то время, как…»

На фоне всего этого бардака главный его виновник, опёршийся плечом о стену и задумчиво теребивший любимое колечко, выглядел, мягко говоря, неприлично. Так и захотелось подкрасться сзади и отвесить пинка. Мы даже первый шаг сделали. А потом в коридор высунулась уж-жасно знакомая мохнатая голова, покрутилась в разные стороны и проорала голосом напарника: