Раиса Кропотова - Сердце перерожденной

За дверями был большой зал, вернее подобие зала, пол как голубое блюдце с изящным белым рисунком, который перекидывался на пять колон, они висели в воздухе ни чем не закрепленные. Пару ступенек, отделяли зал от входных дверей, я стояла на них и смотрела, как Леди Сантари грациозно спускается по ним на прозрачный голубой пол, под которым отражается небо и облака, лениво бегущие под ним. Колонны уходили высоко в небо и терялись в облаках, которые как обои украшали зал, делая видимость стен. Картина, представшая передо мной, будоражила, пленяла и в тоже время немного пугала.

— Мы народ ветра, а это дом рода Аквилона- пройдя половину зала, сказала мне Леди Сантари, ее голос эхом отозвался по залу.

Очарованная ее голосом без капли страха и сомнения я шагнула за ней, проходя через зал и слушая ее чарующий голос. Леди Сантари как будь-то, говорила сама с собой, она не ждала меня, а просто шла.

— Не каждый может переступить порог этого дома, только в чьих жилах течет кровь рода Аквилон, только они могу войти в святыню из святынь. Дом сотворенный богиней Вия, в признательность за верность рода Аквилон. — с этими словами она окинула взглядом зал, остановившись на мгновение.

Облака расступились перед Леди Сантари, возникла лестница, застывшая в невесомости ведущая наверх, перила из голубого прозрачного камня, мерцали. Поднимались мы долго, лестница путалась в облаках и вела все выше и выше, маленький перерыв на отдых Леди Сантари, превосходно скрывала свою усталость. Я молча шла за ней, не задавая вопросов, зная, что для них будет свое время.

Лестница закончилась, площадка на которую мы вышли, вернее огромный зал, если точнее сказать, вогнал меня в ступор. Я не скрывала уже своего удивления. Просто стояла, широко раскрыв глаза и глубоко дыша от долгого подъема. Не веря тому, что я вижу и пыталась поверить.

Зал, я не вижу его границ, очертания теряются в облаках и в многочисленных колоннах, с которых стекает вода. Окна огромные, висящие в воздухе, пол такой же как и в первом зале, только без белого рисунка, сам рисунок выбит на нем и вода стекающая с колон заполняет маленькие канавки, превращаясь в искрящийся бесподобный по красоте орнамент. Он соединяется в центре и образует небольшое круглое озеро, в котором стоят огромные весы.

Да, да весы, хотя язык не поворачивается назвать их весами. Статуя крылатой богини, почти точно такая же, как на центральной площади Ригана, но превосходящая размерами и красотой. Крылья ее были расправлены, ногой она касалась пола, но было такое ощущение, что статуя замерла в полете. В правой руке она держала основу весов, это была серебряная рукоять в виде нераскрывшегося бутона розы. Две чаши, по краям, свисающие на цепях, закрепленные с четырех сторон, чаши были на приличном расстоянии друг от друга. Одна чаша перевешивала другую, в одной находилась темная гора, мерцающая кровавым и черным светом, вторая чаща, маленькая горка, от которой исходило прозрачно- чистое свечение.

Леди Сантари, стояла рядом, смотрела на зал и давала мне время внимательно его изучить. Между колоннами и многочисленными окнами, стояли стеллажи так же уходящие ввысь, самый ближний к нам стеллаж, на который я бросила взгляд. И тут меня как молнией ударило, на нем стояли шкатулки, по-видимому, так же они были на всех стеллажах. Шкатулки, точно такие же, как приносила Леди Сантари на церемонию. То, что рисовал мне мой мозг, и какие варианты гипотез он мне выстраивал, привел меня к одному заключению. Поняв и осознав, я посмотрела на Леди Сантари, в моих глазах читался ужас, смешанный с болью.

— Да ты все правильно поняла- с печалью в голосе, сказала Леди Сантари, она говорила тихо, но эхо в зале подхватило ее печаль и тихо, тихо разнесло по залу.

— Давным, давно, боги спорили о вечной любви, одни склонялись, что любовь всего лишь мгновение, другие, что любовь правит миром и она бессмертна. Кульминацией их спора стали вот эти весы и испытание камнями правды… Люди со временем не стали придерживаться этого испытания, только альвы остались верны этой традиции… — она замолкла.

— Мы теряем чистую любовь, те, кто предали, изменили или убили свою любовь, находятся на одной чаше весов и их камни становятся черными или кровавыми, в зависимости от предательства клятвы. Чистая любовь, вечная любовь, на другой чаше весов. И когда с нее исчезнет последний камень, наш мир исчезнет… Но этого ни когда не случится, даже одна чистая любовь может спасти мир. — с этими словами Леди Сантари улыбнулась мне и в первые посмотрела на меня с теплотой в глазах.

— Пошли чаю попьем, разговор предстоит нам долгий.

Я взглядом прикинула примерную площадь зала и подумала, что на другой конец мы дойдем к обеду, но Леди Сантари подошла к одной из колон, к моему удивлению я не заметила, что там дверь.

Уютная большая терраса, с видом на небо и плывущие по ней облака, вдалеке я увидела смутные очертания острова, и сердце мне подсказало, что это знакомое для меня место.

— Купальни богов- читая мои мысли и садясь в большое кресло, сказала Леди Сантари, подав знак рукой, чтоб и я присаживалась на кресло стоящее рядом.

Небольшой круглый столик, с причудливыми ножками, два кресла возле него, книжный шкаф у дальней стены, это все, что было из обстановки. Стекающая вода с двух колон образовывала небольшое озерцо, края, которого были обрамлены камнями как в купальне богов. Вода была чистейше прозрачная, в ней медленно вальсировали рыбки Катика, плавность их движений походила на танец. Напротив шкафа, две картины украшали пустую стену, но пустота и скудность интерьера ни сколько не портили вида, наоборот, в этой простоте и была изюминка этого места, каждая вещь имела свое предназначение. Леди Сантари разлила чай по чашкам, протянула мне улыбнувшись. Мы молча сидели и пили чай, она отдыхала от подъема по лестнице, а я детально разглядывала картины.

Картины, как и все в этом доме, были габаритные, простые рамки из голубовато-прозрачного камня.

На одной из картин, изображен молодой мужчина дверг, темная сине-серая кожа, белоснежные длинные волосы, короткая прядь, как челка обрамляла лицо. Синие красивые глаза, тонкие брови, губы застывшие в пленяющей улыбке, мужчина был неотразим. Его красота пленяла, спокойствие его лица, безмятежность позы. Рука, лежащая на рукояти меча, на безымянном пальце кольцо с большим рубином, окаймленный россыпью бриллиантов. Одно плечо было прикрыто, темно синим плащом, скрепляющая края серебряная бляшка с вычеканенным на ней изображением дракона, идеально гармонировала в цвет. Кольчуга, как тончайшая чешуя выглядывала из под сюрко, который по-видимому был из темного, почти черного шелка, с нотками синевы. Никакой вышивки, ни каких лишних украшений на одежде, но изображенный на ней мужчина был несомненно из знатного рода, если не больше.