Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

Иногда я хотела, чтобы память моя была не такой долгой. Потому что и сейчас, столько лет спустя, перед глазами стояло его лицо, и даже голос до сих пор звучал в ушах.

…успокойся, Снежинка! Да успокойся ты! Это жизнь, так бывает! Вырастешь — поймёшь…

Да, до того дня я любила это прозвище. Но после — возненавидела.

Как и того, кто мне его дал.

— В общем, папочка бросил нас и женился на своей модельке. Бабушка о нём до самой смерти… она пять лет спустя умерла… исключительно непечатными словами отзывалась. А моделька не хотела, чтобы он с прежней семьёй общался, да и я его видеть не желала. Вот мы и не виделись. Маме он сказал, что будет обеспечивать меня деньгами, пока я образование не получу. Всё-таки я ему была не совсем до лампочки… ну и совесть таким образом успокаивал. А мама в конце концов выздоровела и вернулась на работу, и ещё красивее стала, чем до болезни. Всем назло. — Вернув кубок на стол, я зевнула. Лёгкость в голове уступила место сонной тяжести. — Она на него не обижалась, кстати. Ну, только первое время. А потом тоже говорила «это жизнь», «так бывает», «сердцу не прикажешь»… Они даже встречались, когда моделька отца с короткого поводка спускала. Чай пили. И деньги мама у него брала, чтобы я ни в чём не нуждалась. Я хотела окончить школу экстерном и на работу устроиться, только чтоб не быть у него в долгу — но мама не дала. Ругалась, заставила слово дать, что не пойду работать, пока универ не окончу. Хотела, чтобы у меня было нормальное детство. Не отдавала в секции и кружки, не толкала участвовать в олимпиадах… считала, что с моими мозгами карьеру я всегда сделаю, а ребёнок должен просто наслаждаться жизнью. Так что я ходила в обычный физматлицей, забегала по школьной программе далеко вперёд, а потом читала книжки, играла в игры, гуляла с Сашкой…

Воспоминания снова вернули меня в пустоту.

Зачем я ему всё это говорю? Что за исповедь? Никогда не любила откровенничать, ни с кем. Даже с Сашкой.

И почему мне действительно хочется ему рассказать?..

— Он мне очень помогал, Сашка. Особенно когда мама… год назад… — Я прикрыла глаза, в сон клонило всё сильнее. — Машина сбила. На переходе. А того, кто это сделал, так и не нашли — поехал дальше, и всё. Машину потом разыскали, но она уже три месяца в угоне числилась. Смешно: вылечиться от рака, чтобы вот так… Отец похороны оплатил, предлагал к нему переехать, но у него уже в новой семье двое детей, а моделька его на меня так смотрела… да и не простила я его. Так и не простила. Так что я осталась одна. И до того больно было, больно и страшно, что иногда я лежала перед сном в пустой квартире, совсем пустой и тихой… и думала. Всерьёз думала — взять нож и резануть по рукам, или из провода петлю сделать. Понимала, что глупо, что мама меня за такие мысли сама убила бы, но просто не могла больше. У меня за всю жизнь было два друга, а теперь одного из них, самого первого, самого лучшего — не стало. Несправедливо, нечестно… и тогда я цеплялась за Сашку, вспоминала, что он — тот, кто ещё у меня остался. Кому я нужна. Пусть даже не так, как мне хотелось.

Губы двигались еле-еле.

Почему так хочется спать?

— Я думала, со временем это пройдёт. Моя влюблённость. Как болезнь. А если вдруг не пройдёт… я собиралась сказать ему… потом. Когда добьюсь чего-то. Когда стану кем-то, кто заслуживает внимания. У меня ведь только мозги и есть, но я даже им особого применения не находила, такого, чтобы сделать что-то действительно… помогать ему с учёбой — это ерунда, это то, за что он со мной подружился, но я думала… когда меня будет за что любить…

Я проснулась в момент, когда голова моя безвольно свесилась набок. Видимо, погрузилась в дремоту — на миг.

И так и не окончила фразу.

А о чём я говорила?..

— И ведь выпила всего ничего. — Я не то услышала, не то почувствовала движение Лода. — Ну-ка, пойдём.

Когда меня подняли с кресла, я попыталась открыть глаза. Смогла лишь приоткрыть, увидев сквозь ресницы лицо колдуна, пока он нёс меня куда-то.

Недолго, впрочем.

— Я бы сказал, что тебе нужно было не ждать дня, который так и не наступил, а просто сказать ему всё, как есть. — Лод опустил меня на постель у камина. — Но если ты была рядом с ним долгие годы, если он не разглядел тебя за это время… это неправильно — пытаться стать тем, кем ты не являешься. Не убивайся по тому, кто тебя не стоит.

Неправда, хотела возразить я, но не смогла: губы отказывались размыкаться.

Может, я вообще уже сплю? А ведь недавно встала…

Его ладонь погладила мои волосы легко и бережно. Утешая лучше любых слов.

— Спи. После сна всё кажется немного другим.

Нет, я точно сплю.

Не мог же он вправду смотреть на меня с такой трепетной и почему-то печальной нежностью.

Но прежде чем с меня сняли очки, а этот сон сменился другим, я успела услышать:

— Ты ещё оттаешь, Сноуи.

Проснулась я внезапно, разом вынырнув в реальность. Голова казалась ясной, как никогда.

Сколько я проспала? Ладно, хоть выяснили, как мой организм реагирует на алкоголь… если когда-нибудь начнутся проблемы со сном, пригодится.

Я села на постели. Оглядела пустую лабораторию.

И к сожалению, прекрасно помнила всё, что произошло.

Итак, факт первый: Сашка смирился с моей смертью, встречается с белокурой красоткой, не обременённой выдающимся интеллектом, и хочет меня забыть. Неутешительно. Интересно только, почему не с Сусликовой — с её-то сталкерством? Хотя та вполне может сейчас обивать судебные пороги, а тут немного не до мальчиков…

Даже странно, что меня не тянет разрыдаться по этому поводу.

Собственное спокойствие удивляло. Было тоскливо и горько, но не больно. Может, потому что в глубине души я всегда понимала: этим всё и кончится? И надеялась лишь, что Сашка выберет себе пару получше?

Или…

Ладно, никаких «или». Так всё и есть.

Факт второй: это сильно осложняет моё возвращение домой. Нет, не отрезает путь, как я думала сгоряча, — в конце концов, всё зависит не от самого Сашки, а от моего отношения. Следовательно, нужно всего-навсего дождаться, пока утихнет первая обида и категорическое нежелание снова видеть друга в объятиях белокурой идиотки, ибо перспектива навсегда застрять в мире, где нет мобильников, компьютеров и Интернета… а у светлых ещё и элементарных удобств… мне не нравилась. Короткое увлекательное приключение — пожалуйста, но вечное поселение — нет, спасибо.

Ну почему Сашка не мог подождать хотя бы год…

Тяжело вздохнув, я встала и побрела в ванную.

Ни в спальне, ни в библиотеке Лода не оказалось. Лишь скомканное одеяло на его кровати подозрительно шевельнулось, когда я, умывшись, уже шла обратно. Сообразив, что под одеяло закопался Бульдог, я торопливо шмыгнула за дверь. Вернувшись в лабораторию, села в кресло, чтобы взять со стола кружку с остывшим чаем.