Евгений Малинин - Маг

Проснулся я только на следующее утро. Было совсем рано, и чувствовал я себя просто замечательно – хоть снова открывай тоннель и возвращайся на Черную скалу. Вскочив с постели, я выглянул в окно, и тут мне в голову пришла мысль, что неплохо бы было увидеться с моими маленькими друзьями, если они, конечно, уже прибыли в Некостин. Я почему-то был уверен, что они уже здесь. Я привел себя в порядок, благо удобства были в «номере», и, оставив для Галла записку, уже через несколько минут спускался по лестнице в холл. Внизу подметавшая пол девчушка подняла на меня взгляд и по ее мгновенно округлившимся глазам я понял, что вчера она видела меня в весьма недостойном виде. Поэтому моя обращенная к ней улыбка была до краев полна столь свойственным мне дружелюбием.

– Милая девушка, – обратился я к ней, чуть ли не раскланиваясь, – не подскажешь ли ты путешественнику, незнакомому с твоим прекрасным городом, как он мог бы отыскать таверну «Насовсем Единый»…

Видимо, мое обращение было для нее слишком неожиданным, потому что она, уронив свою метлу, прошептала побелевшими губами:

– Чего?…

– Я прошу подсказать мне дорогу до таверны «Насовсем Единый»…

Я постарался говорить попроще, но она, похоже, решила, что я сейчас начну ее есть, и быстро, захлебываясь и отступая к двери в глубине холла, затараторила:

– А завтрак еще не готов… А завтракать сможете в ресторане, но завтрак еще не готов… А ресторан еще не гото… закрыт…

При последних словах она наконец добралась до заветной дверцы и нырнула за нее. Я огорченно вздохнул, но из-за дверцы вдруг донеслось:

– Выйдешь из двери на улицу, иди направо. Повернешь в первый переулок, тоже направо, и скоро выйдешь на площадь. Там и находится «Насовсем Единый»…

Я улыбнулся, поклонился двери и учтиво проговорил:

– Прими мою искреннюю благодарность за оказанную тобой неоценимую помощь…

Из-за двери донеслось хихиканье. Видимо, спрятавшись за этой дверкой, девчушка стала гораздо смелее и сообразительнее.

Склонив голову набок и улыбнувшись закрытой двери, я повернулся к выходу и услышал за собой новую порцию хихиканья.

Прохладный уличный воздух еще прибавил мне бодрости, и теперь я готов был встретить любые невзгоды с белозубой улыбкой на устах… Да!…

Я зашагал по пустынному городу в указанном направлении. Через несколько минут я оказался на небольшой площади, одну сторону которой целиком составляла достаточно высокая стена из красного кирпича, а три другие обставили вполне привычные двух- и трехэтажные домики, выпускающие между собой с площади четыре одинаково узкие улочки. Прямо напротив красной стены, над первым этажом трехэтажного здания, голубела небольшая вывеска, оповещавшая о том, что здесь размещается «Насовсем Единый».

Я толкнул дверь и под бренчание колокольчиков вошел внутрь.

В зале, располагавшемся сразу за дверью, было почти совсем пусто. У стойки сидел любитель ранней рюмочки, за двумя из двух десятков столиков расположились одинокие посетители, расправлявшиеся с ранним завтраком, а вот у дальнего окошка, выходящего на узкую, темноватую улицу, сидели те, кого я так надеялся найти.

Опин, похоже, уже допивал свой чай, зато Зопин только приступил к очередной куриной ноге, одновременно позвякивая полупустой кружкой с каким-то светлым напитком. Меня они не заметили, поскольку были заняты кроме еды еще и серьезным разговором. Говорили они горячо, но тихо, так, что только уже совсем приблизившись, я разобрал несколько слов.

– …если мы сегодня закончим, нам не стоит уходить из города, – скороговоркой бубнил Зопин, одновременно обгладывая куриную косточку и прихлебывая из кружки. – Здесь есть еда, и Белоголовый придет сюда…

Я не видел физиономии Опина, поскольку приближался к нему сзади, но судя по скороговорке Зопина, яду на этой физиономии было достаточно. Поэтому Зопин, не давая своему товарищу открыть рот, продолжал свой невнятный монолог.

– А за городом поесть совсем нечего, а этих апостолов ничуть не меньше, чем здесь. И если Белоголовый явится раньше, мы-то как раз и на месте бу…

Здесь он увидел наконец меня и замолчал, выпучив глаза, забыв о торчавшей изо рта косточке и уронив руку с кружкой на столешницу.

Опин, словно узрев на изумленной рожице своего друга неведомую опасность, резко обернулся и тут же расплылся в довольной улыбке.

– Ну вот, а мы как раз спорим, где переждать, пока ты подойдешь… – довольно начал он, но тут же озабоченно спросил: – А что-то ты так быстро в Некостин прибыл? Вы что, в один день с нами вышли?…

– Нет, отряд выступил только вчера… – успокоил я его, присаживаясь за их столик, – а я с Шестиликим Галлом перебрался сюда из замка собственным путем.

– Это как?… – тут же вмешался Зопин.

Я улыбнулся и, пробормотав: «Как-нибудь покажу», – сделал знак зевавшей у стойки официантке, что мне требуются ее услуги. Когда ярко накрашенная девушка, элегантно повиливая бедрами и прилепив к губам дежурную улыбку, приблизилась, я обвел стол указательным пальцем и учтиво попросил:

– Повтори-ка, красавица, все еще два раза…

Она удивленно вздернула брови, недоверчиво оглядела моих спутников, но спорить не стала, а молча направилась в сторону кухни. Уже через несколько минут на освобожденный от испачканной посуды стол были водружены два больших блюда с разными салатами, две жареные курицы, маленький поднос с небольшими, но весьма аппетитно выглядевшими пирожками, пара соусников и два графинчика с той самой жидкостью, которую хлебал из кружки Зопин.

А этот гурман, заметив неодобрительный взгляд своего товарища, неожиданно громко заявил:

– …И это правильно! Утренняя пища самая основная в жизни живого существа. На целый день энергией запасаешься! А при нашей работе…

Но в этот момент Опин постучал пальцем по краю стола и Зопин, замолчав, принялся ломать одну из кур на куски. Опин повернулся ко мне и со смешинкой в глазах сообщил:

– Еще вчера вечером этот тип доказывал, что наиглавнейшая из трапез – вечерняя. Поскольку голодный человечек не может спокойно спать, а значит, встанет утром не отдохнувший и не сможет выполнять свой общественно полезный труд…

Опин сурово нахмурил лоб и посмотрел на Зопина. Тот, старательно пережевывая куриное мясо, политое соусом, и небольшой пирожок, исчезнувший в его рту практически целиком, принялся энергично бормотать:

– Ы шаш поптою, ы шаш поптою, шпать на оодный ыудок неззя… Отому што…

– Не разговаривай с набитым ртом!… – перебил его Опин. – Опять подавишься и девушку испугаешь!

Зопин замолчал, перестал жевать и испуганно уставился выпученными глазками на стоявшую рядом с нашим столом официантку. Мы с Опином тоже внимательно посмотрели на нее, но она, нисколько не смутившись под нашими пристальными взглядами, индифферентно обратилась к Опину: