Владимир Ильин - Повелитель миражей

— Вы сдали эти земли на сотню лет, — на мгновение Кента слегка растерялся, но только на мгновение.

— Мы отдали земли за этими стенами, — уточнил охранник, показывая на трехметровую преграду, — А я стою на тонкой зеленой полосе родной земли, — он указан на метровое расстояние от дороги до стен, — Потому тебе придется пройти по ней, чтобы добраться до семьи парня. И я этого не допущу.

— Этой мой человек! И не тебе указывать, что мне делать! — не сдержался старик и перешел на крик.

— Ты потерял право ему покровительствовать. Трижды не смог защитить. Отказал в просьбе. Но плату принял сполна, — осуждающе покачал головой Хейга, — Договор расторгнут.

— Думаешь, тебе все позволено? Ничего, придет время и… — прорычал было Кента, но был невежливо прерван.

— Сомневаюсь. Лисы — плохие воины, это каждый знает, — непонятно сказал охранник и победно улыбнулся в спину обозленного старика, шагнувшего прочь.

Через день после приезда Березина с Урала.

— Он вернулся, господин, — в уверенной фигуре и властном взгляде вряд ли кто смог опознать того нелепого 'Громилу', что суетился возле другого нелепого персонажа — бойкого старичка с тросточкой.

Ныне этот старик смотрелся совсем иначе. Квинтэссенция власти, ее концентрация в каждом плавном движении усохшего тела.

Одна правда была в том представлении — он был действительно болен. Говоря проще, он умирал.

Кожа стянула череп страшной маской, глаза выцвели, но умирающий клещами цеплялся за жизнь. Умирать не хотелось, особенно сейчас — на пике могущества и власти.

— Маска с ним? — шепнул он громиле.

— Нет, — покачал тот головой, — В доме тоже нет. Господин… а если маски и не было никогда?

— Баронесса Амилла Фон Лютвиц, родилась в тысяча четырехсот тридцать втором году. Объявлена пропавшей без вести после поездки в Россию, согласно родовой записи в тысяча четырехсот пятьдесят седьмом. В Тысяча пятьсот двадцатом году некая Амилла выходит за Вячеслава Березина, чудом спасшегося из окружения, — непослушные губы старика пересохли от короткого монолога, — Дай воды.

— Господин, а если это другая Амилла? — 'громила' осторожно поднес бокал к губам старика.

— Быть может и так, — выдохнул старец и откинулся на подушку, — Значит, все зря.

— Зато мы лишили Кояма будущего мастера, — улыбнулся адъютант, — Мне передали запись, вас она порадует. У Кенты такое лицо — сердцу тепло.

— Да, забавно получилось, — слегка улыбнулся глава рода, в душе горько переживая неудачу с маской. А ведь была надежда…,

— Он даже сейчас не понимает, что потерял, — продолжил громила, — А мы всего-то подчистили записи полиции.

— Как жаль, что мне его не пережить, — закрыл глаза старец, чтобы больше их не открыть.

Громила осторожно слил содержимое стакана во флягу, спрятал ее в карман и тщательно протер бокал перед тем, как поставить на стол.

Еще один препарат — и из глаз выкатилась одинокая слезинка, а за ней вторая.

— Медики! — взревел трубный голос, и тут же в двери вломился десяток профессионалов, что терпеливо дожидались вызова.

Громила знал, что уже поздно. Вскрытие и анализы покажут обычную картину смерти от старости — почетную, если вспомнить сколько войн прошел умерший.

Бессмертие — слишком лакомая цель, чтобы отдавать другому. Пацан скорее всего не знает, где маска, но быть может, его клан невольно даст подсказку? Надо выждать год и продолжить поиски.

— Господин! — массивное тело бухнулось на колени и прижало к голове холодеющую руку, — Не оставляйте нас, господин!

The End.