Дом пепла (СИ) - Мэй
— Да? — Мэтт не удержался от язвительности. — И чем же это поможет Даниэлю?
Его больше нет.
Роберт отвернулся, и, кажется, впервые за разговор дрогнул. Вряд ли он был внутри таким спокойным, как хотел казаться, но если бы отец сейчас растерялся, Мэтту пришлось сложнее. Рядом с уверенным отцом хотя бы возникало ощущение твердой почвы под ногами.
— Нужно было сделать ему амулет, — сказал Мэтт. — Почему никто не догадался сделать амулет для Дана?
— Почему не догадался? Я сделал.
Мэтт удивился. Никаких гри-гри у Даниэля он не видел. Роберт кивнул куда-то в сторону лестницы:
— Дан повесил мешочек над кроватью. Во сне человек наиболее уязвим.
— Почему не стал носить постоянно?
— Это не такой амулет. И ты знаешь, твой брат всегда очень самостоятельный, не любит «подручные средства», они его отвлекают.
Роберт осекся, замолчал, и Мэтт не сразу понял, что дело вовсе не в талисманах. Они говорили о Даниэле так, будто он вышел куда-то и вот-вот вернется. Хотя оба прекрасно понимали, что значит появление лоа в теле Дана.
— Я не позволю его убить, — упрямо сказал Мэтт. — Вы его не тронете!
— Мэтт…
— Нет!
Кажется, твердость отца тоже начинала давать трещину, но в этот момент как раз вернулась Мэри.
Мэтт понял, зачем отец позвонил именно ей. Она окинула сына и мужа быстрым взглядом, а потом заявила, что знает, какой чай им нужен. Отвела на кухню и, кажется, нарочито долго хлопотала над чайником и чашками. Она явно не понимала, что именно произошло, но уверенно сказала:
— Я знаю, вы поможете Дану.
В этот момент Роберт старательно отводил взгляд, и Мэтт тоже уставился на свой чай. Тот, кого он увидел утром, то существо… в нем ничего не осталось от Даниэля, кроме оболочки, тела. И то, что кто-то натянул личину брата, будто рубашку, вызывало омерзение.
Даниэль точно не хотел, чтобы его тело использовали.
Всех Эшей хоронили с зашитым ртом — чтобы не смогли ответить, если колдун будет звать по имени. И с ножом в гробу — чтобы смогли защититься. Чтобы никому не пришло в голову поднимать из могилы и как-то использовать после смерти.
— Иди к Бернарду, Роб, — заявила Мэри. — Посоветуйся с ним.
Роберт не возражал. По пути он явно успел позвонить и остальным. Сначала явилась Вивьен. Кажется, в той же рубашке, что и вчера, встрепанная и зевающая — тетя явно ночевала не дома, и Мэтт порадовался, что хоть у кого-то личная жизнь складывается удачно.
Тетя Вивьен и Мэри почти успели поцапаться, когда явились Амалия с Ли. Собранная, с идеальной прической, в строгом костюме и на каблуках Амалия будто только вышла из здания суда, а может, так оно и было.
— Я так понимаю, — сказала она, — то, что вы хотите сообщить, как-то связано с тем, что я сейчас минут пятнадцать общалась с полицейским, который думал задержать Даниэля на улице за неподобающее поведение.
— Арестовали? — с надеждой спросил Мэтт.
— Нет. А нужно было?
Мэтт не очень хотел знать, каким именно было «неподобающее» поведение, и Ли вовремя утащила его в гостиную. Плед по-прежнему лежал на диване, и Мэтт снова в него завернулся, как будто это оставалось островком вчерашнего спокойствия и частью Даниэля.
На столике рядом лежал забытый Мэттом планшет с листами бумаги. Он взял его отыскал тут же уголек и начал рисовать, просто чтобы занять руки.
Ли казалась испуганной и ничего не понимающей. Она внимательно выслушала рассказ Мэтта и закусила губу. А потом кивнула, то ли своим мыслям, то ли каким-то очевидным для нее вещам:
— Но ты же сможешь помочь Дану?
Мэтт не ответил. Мир вокруг по-прежнему казался дурным сном. Еще вчера всё представлялось таким четким и ясным, а теперь Мэтт будто замер, вообще не понимая, как сделать следующий шаг. Ни один не казался правильным, потому что все они бессмысленны.
Даниэль верил, что семейный круг поможет прогнать лоа. Он верил в них. А в итоге…
…его больше нет.
Глубоко вздохнув, Мэтт попытался не бежать от этой мысли, а посмотреть четко на нее. Она вгрызалась во внутренности болью, но было что-то еще, не дававшее Мэтту просто примириться. Может, тот факт, что он видел Даниэля утром, и пусть он уже не был его братом… но и мертвецом — Мэтт заставил себя подумать о нем именно как о трупе — не являлся.
И еще кое-что. Мысли, которые маячили на периферии сознания, зудели навязчивыми насекомыми.
Сосредоточившись на том, что рисовал, Мэтт понял, что это грязноватый набросок Даниэля: он сидел перед столиком со свечами и мастерил амулет. Та картина, которую видел Мэтт вчера. Он не так часто рисовал людей, но вышло очень похоже. Даже слишком.
Отложив планшет, Мэтт встал под удивленным взглядом Ли, его слегка пошатывало — и он подумал, ему снова нужно что-то надежное и уверенное, опора под ногами.
Мэтт поднялся в комнату Бернарда. Дед сидел на кровати, хмурый, сосредоточенный. Роберт устроился на том же стуле, который любил Даниэль, скрестив руки и явно о чем-то споря с отцом, пока в комнату не вошел Мэтт. Ему занимала мысль:
— Вы ведь тоже не почувствовали момент, когда Дан… исчез?
Роберт и Бернард переглянулись, а Мэтт настойчивее продолжал:
— Мы же все ощутили, как он умер в аварии. В этот раз ничего такого!
— Мэтт, — Роберт замялся, — это не так работает. Мы чувствуем смерть тела. Тогда сердце Дана остановилось. Сейчас оно еще бьется.
Такое логичное объяснение не приходило Мэтту в голову, но он всё равно упрямо сжал губы.
— Мэтт, когда Майклом завладел лоа, мы тоже не ощутили. Только… потом.
Когда застрелили его. Когда это оказалось единственным способом отобрать тело у нового владельца.
— Я видел призрака Дана после аварии, — упрямо стоял на своем Мэтт. — Но сегодня ничего! Ни единого знака! Он бы оставил что-то. Показал.
Или нет, нашептывал внутренний голос. Дан попрощался с тобой однажды, и это настолько выбило из колеи, что ты потом отказывался от своего дара. Он мог не решиться повторить.
Или не смог.
— Какая разница? — проворчал Бернард. — Поверь, мы изучали все возможности, еще давно. Это пустая оболочка, в которой сейчас лоа. Но мы проведем обряд.
— Какой?
— Тот, который и собирались. Изгоним лоа, закроем перекрестки, чтобы больше он никогда не возвращался.
Мир будто кренился, но этот план казался понятным. Обычные действия, четкий результат. Мэтт не очень хотел думать
