Александр Рудазов - Совет двенадцати

— А вы что, по—прежнему заикаетесь, профессор? — посочувствовал Нъярлатхотеп. — Помнится, до нашей первой встречи дефекта речи у вас не было... знаете, мне не хотелось бы думать, что это я так на вас повлиял...

— Сгинь!.. Убирайся!.. — брызнул слюной карлик.

Длиннющая шея прервалась, разорванная пулей одного из Кровавых Егерей. Все еще ухмыляющаяся голова осыпалась черным пеплом у ног Лакластороса — но тот по—прежнему сжимал кулаки и топотал крохотными ножками. Самую малость поостыв, профессор проверещал в рацию:

— Радрафф хази, ну где же в—вы там?!

— Уже подъезжаем, освободите плацдарм!.. — приглушенно раздалось в ответ.

Мостовая со страшным хрустом треснула. Земля вспучилась гигантской кротовиной, выпуская на свет три гладких купола. «Холмы—9000» поднимались с глухим ревом, пока не встали над площадью во весь рост.

Бумм!.. Бумм!.. Бумм!..

Три страшной силы дезинтегрирующих импульса ударили в Нъярлатхотепа, буквально выедая огромные его куски. В чудовищном теле образовались дыры таких размеров, что каждый из «Холмов» мог бы въехать гуда целиком, как в ангар. Плонетцы торжествующе захохотали, видя такой ущерб, нанесенный Уроду.

— Сбавьте обороты, ваша ученость! — тут же подлетел к Лакласторосу Хобокен. — Вы так, будем думать, и зеньора Креола с товарищами изничтожите, прости Единый!

— Да никого м—мы не изничтожим! — тоскливо отмахнулся профессор.

И действительно, архидемон в первый миг опешил... но тут же презрительно заржал, моментально восстанавливая утраченное. Колоссальная туша медленно начала поворачиваться, обращая к «Холмам» ту часть себя, что все еще скрывалась под стенами Промонцери Царука. Создавалось впечатление чудовищных размеров наутилуса, выбирающегося из каменной раковины.

Но Нъярлатхотеп заполнил еще не всю цитадель. Глубоко под землей страшные щупальца—корни проделывали тысячи ходов — архидемон медленно, но верно распространялся и в эту сторону, собираясь извергнуться всей мощью в тылу противника. После этого останется лишь обрушиться на смертных со всех сторон, раздавив и пожрав каждого.

Однако, несмотря на все это, в одну часть Промонцери Царука Нъярлатхотеп избегал соваться. Длинный коридор—ответвление глубоко под землей — каждый участок в нем покрывали противодемонические печати. Архидемону, конечно, стало интересно, что такое там прячут, но он решил разобраться с этим позже, когда закончит с первоочередной задачей.

А в конце этого коридора скрывался огромный цех с «Банкой Скорпионов» и ее создателем, Тивилдормом Призраком. Сейчас он витал на краю мраморной чаши и в бессильной ярости смотрел на полудемонов. Все еще очень многочисленных, все еще очень далеких от появления на свет демоволка.

— Мы не готовы!.. Мы еще не готовы!.. — тоскливо заламывал руки колдун—призрак.

Бесценный танзанит находился тут же — покоился в груди крохотного летучего автомата, созданного специально для хранения этой реликвии. Тивилдорм повел ладонью, подзывая металлический шарик, и поплыл к черному ходу, ведущему в канализацию.

Он очень надеялся, что ее щупальца Нъярлатхотепа еще не заполонили. 

ГЛАВА 27 

Кирпичные Выемки — один из самых маленьких переулков в Иххарии. Всего лишь четыре жилых дома и крохотный магазинчик уцененных товаров. Та же самая лавка старьевщика, но звучит лучше. Единственное, чем могут похвастаться Кирпичные Выемки, — тем, что они выходят на Новую Дорогу, главную городскую улицу. Да не где—нибудь, а в какой-то полусотне шагов от главной городской площади — безымянной, ибо главной городской площади имя не требуется.

И сейчас канализационный люк посреди Кирпичных Выемок легонько подрагивал, словно его пытался приподнять кто-то невероятно слабый. Так продолжалось несколько секунд, а потом люк со страшным шумом взлетел в небо и грохнулся на Крышу соседнего здания. А из темного отверстия показался тускло светящийся призрак с искаженным яростью лицом.

К источнику шума тут же подбежали три солдата — двое серых рядовых и уродливый мутант с Плонета. При виде полупрозрачного колдуна в сером плаще они с почтением замерли, ожидая приказаний. Тивилдорм мазнул по ним взглядом и проскрипел:

— Транспорт! Самый быстрый какой есть, немедленно!

Плонетец коснулся рации и произнес несколько слов. Уже через полминуты в Кирпичные Выемки со свистом примчался гравицикл с майором Моргнеуморосом. Услышав, что помощь требуется одному из Сонета Двенадцати, он отозвался лично.

— Знаешь, где улица Чугунные Ворота? — осведомился Тивилдорм.

— Никогда о такой не слышал.

— Неважно, я покажу. Отвезешь меня туда со всей скоростью, на какую только способна эта повозка.

Моргнеуморос знал, когда есть время задавать вопросы, а когда на это времени нет. Он просто молча кивнул, дождался, пока Тивилдорм закрепит на сиденье своего шарообразного автомата, и утопил педаль газа.

Гравицикл мчался по улицам так, что в ушах свистел ветер. На Тивилдорме такое движение воздуха сказывалось не лучшим образом — он с трудом сохранял стабильность, едва удерживаясь, чтобы не рассеяться.

— Налево... направо... — цедил призрак исчезающим голосом. — Останови здесь...

Тринадцатый гимнасий ничуть не изменился с тех пор, как Тивилдорм видел его последний раз. Все те же заколоченные досками окна и заложенные кирпичом двери. Колдун—призрак подплыл поближе и молча вскинул руку...

Сидящий на гравицикле Моргнеуморос дернулся — по зданию словно выстрелили из пушки. Кирпичи осыпались, открывая пахнущий затхлостью проход. Не оборачиваясь, ничего не говоря, Тивилдорм направился туда.

— Мне ждать здесь? — окликнул его мутант.

— Можешь уезжать, — тихо ответил колдун.

Моргнеуморос с сомнением нахмурился. Бывалый ветеран, видевший Судный Час, сейчас он чувствовал противный липкий страх, просто глядя на этот темный провал, на это мрачное здание. Оттуда веяло чем-то непонятным, но пробирающим до самых костей. Казалось, что внутри кто-то кричит — беззвучно, неслышно... но каждый звук все же отдавался где-то на подсознательном уровне.

Тем временем Тивилдорм уже плыл по длинному коридору, освещенному лишь им самим — тускло мерцающим изуродованным привидением. Он проплыл мимо аудиторий, в которых столы располагались по кругу, вдоль стен — а в центре неизменно оставалось пустое пространство. Проплыл мимо самых настоящих клеток, забранных мелкоячеистой железной сетью, усеянной бумажными печатями. Проплыл мимо пыльных портретов ректоров — начиная с основателя гимнасия, легендарного Каздоха Демона и заканчивая Мальчимбо Красным. Глядя на его суровое лицо со впалыми щеками, Тивилдорм умоляюще прохрипел: