Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги

  -- Хозяин, впереди волки... оборотни, - принюхавшись, сообщил песиголовец.

  -- Мало ли вервольфов бегает по лесу в эту ночь?

  -- С ними один наш, песиголовец. И люди... всадники... не наши!

   Все трое мигом скатились в глубокий овраг. Друид произнес заклятие, отводившее глаза и нос любому зверю. Они осторожно пошли оврагом. Вдруг впереди показались двое волков: оборотень и настоящий.

  -- Ты что это, Бесомир? От волков в лесу решил спрятаться? Не выйдет. Постыдился бы таким заклятием мне, волчьему князю, нос отводить, - сказал седой матерый волколак.

  -- Вот вы где себе хозяина нашли! Вас обоих не выгнать из стаи, а разорвать надо было! - раздалось сзади злобное рычание.

   Рядом с Гауром стояли, оскалив зубы, двое оборотней.

   Бесомир раскинул руки, и две стены черно-красного пламени перегородили овраг, защитив с двух сторон друида и его охранников.

  -- Я тебе дам - в лесу с огнем баловать! - рявкнул подоспевший Шишок.

  -- Вот вы вместе с лесом и сгорите. Огонь-то чародейный. А я от него защититься сумею, - преспокойно ответил друид.

   И тут над обрывом появились всадники. Загудели тетивы, и Бесомир едва успел выставить колдовскую защиту. Ударившись в незримую стену, стрелы бессильно упали. Яснозор погрозил Перуновой секирой.

  -- Не пугай, Ясько. Эту стену и твой топорик не прорубит, - ухмыльнулся ведун и поднял руки над головой, соединив ладони чашкой. Из них вылетел огненный шар и понесся - не к гуцулу, а к Вышко. Юный волхв был для друида опаснее всех.

   Сын Вышаты быстро выбросил руку с резным моржовым клыком, поймал на его острие шар, раскрутил и послал обратно. Не слушаясь чар друида, его творение пробило защиту и ударило в спину своему создателю, бросившемуся было наземь. Охваченный огнем, Бесомир дико вопил.

  -- Это тебе за тех, кого в чучелах живьем сжигал, - безжалостно произнес сверху Яснозор.

   Магические преграды исчезли, и Гаур с волками бросились на двоих песиголовцев, схватившихся с яростным лаем за мечи. Собачью голову одного снес клинок Гаура. Второго разорвали в клочья Серячок с оборотнями. От царя друидов осталось лишь выжженное дочерна место на дне оврага да раскаленная бронзовая корона. Сверкнула молнией секира Яснозора, и корона лужицей расплавленного металла ушла в землю.

   Двадцать Первый Хищный легион шел берегом Сватавы. Позади осталась опустошенная, разграбленная страна, пепелища городков и сел. Под присмотром длинноусых галльских конников брели пленные германцы. Победно сиял позолотой легионный орел. День стоял морозный, но солнечный и тихий.

   Легат Валерий Рубрий пребывал в отличном расположении духа. Выполнить свой долг, усмирить врагов Империи - что еще нужно римлянину и стоику для спокойствия души? Буйно радоваться крови и трупам - это для варвара. А его солдаты, набранные по большей части из рейнских германцев - уже римляне, спокойные, надежные, дисциплинированные. Всякие там маркоманны для них - враги, добыча и ничего более. И не так уж страшны колдовские леса Германии даже для коренных италиков. Дешевые амулеты есть у всех, и разве новобранцы не усвоили, что на голос лесного демона нельзя отвечать "Да", а только "Эй!" Заблудившись же, нужно вывернуть плащ наизнанку. Что может бешеный Водан против спокойного величия Юпитера Капитолийского? Осталось взять Эбуродун, этот "город свиней", и Вангион с братцем, если уцелеют, приползут на коленях молить о мире.

   Легион вышел на широкую болотистую низину. Летом она могла бы стать ловушкой для войска, но сейчас мороз надежно сковал топь. Внезапно резкий холодный ветер с юга понес в лицо снежную крупу. Сквозь вой его послышались крики, ржание коней, лай собак, звуки рогов. По рядам покатилось жуткие слова: "дикая охота". Рубрий скривился. Стая демонов среди бела дня? Скорее какой-то князек вместо римлян воюет с турами. Вот и рев слышен. Все ближе... сильнее. Ну вот, уже поминают Медного Быка. Послать бы галлов проучить этого "дикого охотника"...

   Рев стал диким, оглушительным. Из чащи прямо на легионеров неслось со скоростью камня из балисты медное чудовище, словно отлитое из пламени. Копья, стрелы, свинцовые шары из пращей полетели в него. Тщетно! Медный зверь ворвался в ряды солдат, топча их копытами, поднимая на рога, опаляя жаром пасти - вулкана и собственного тела.

   Оставляя за собой обожженные и изувеченные тела, бык словно огненным плугом пропахал всю колонну. Но лишь те, кто обладал духовным зрением, видели, как вслед за страшной дичью неслись охотники в рогатых шлемах, и во главе их два всадника: седой старик с рунным мечом и суровый златобородый воин. Охотники рубили и кололи направо и налево, и легионеры падали, сраженные незримым оружием. А сверху в их рядах сеяли смерть такие же незримые амазонки на крылатых конях.

   Но даже этого было недостаточно, чтобы обратить в бегство испытанный легион. Срывая голоса и отчаянно бранясь, центурионы, трибуны и сам легат пытались восстановить порядок, и это им почти удалось, когда чудовище уже вырвалось на лед Сватавы. И тут с юга донесся топот копыт и громовой крик: "Мара!" Тучей взметая снег, гремя доспехами, на Хищный легион мчался несокрушимый сарматский клин. Ветер яростно развевал два красных знамени с золотыми тамгами росов и языгов. Перед длинными копьями не могли устоять ни щиты, ни панцири. Насадив на копье одного, а то и двух легионеров, степняки отбрасывали его и рубились длинными мечами.

   Тем временем с флангов на легион обрушились еще два конных клина. Из чащи вылетела дружина Сидона, из-за реки - Вангиона. В считанные минуты три клина разрубили колонну на четыре части. Битва превратилась в избиение окруженных. В плен не брали даже бросивших оружие.

  -- Месть, свевы, месть! Всех римских варгов[52] в жертву Водану! - кричал, рассекая мечом шлемы и черепа, конунг квадов.

  -- Никого не щадить! Мы не охотники за рабами! - вторил ему сарматский вождь с длинными пшеничными усами. В нем Рубрий узнал Хор-алдара, наводившего страх на римлян в Мезии[53]. Узнал он и златоволосого царя росов. Боги, в кого вырос безродный мальчишка, дравшийся на пантикапейском базаре за своего единственного коня!

   Тем временем медная тварь, провалившаяся было под лед, сумела выбраться из закипевшей воды и снова устремилась на людей, топча и обжигая без разбора римлян и варваров. Ардагаст повернул коня навстречу ей, поднял руку с Колаксаевой Чашей. Золотой луч ударил прямо в огнедышащую пасть быка. Красное и золотое пламя ослепительно вспыхнули разом, рогатая голова треснула и оплавилась, и чудовище рухнуло в снег, обратившись в изуродованное медное чучело.