Мария Чернокрылая - Эта безумная, безумная семья

И это нечто, вы не поверите, приходится мне родственником. Троюродный племянник прапрабабушки Беатричи (матери бабушки Регины). Мне бы стоило называть его как минимум дядей… Но язык просто не поворачивается!

Собственно, благодаря ему я и знаю о панках многое. Как рассказывал сам Панкорь, именно он основал эту субкультуру на Земле. Явился пару раз пьяным людям от скуки — поболтать с понимающими людьми захотелось. Вот и получилось что-то такое… Не совсем соответствует изначальному замыслу Панкоря, но ему нравится.

Между тем эльф, наконец, заметил, на кого налетел.

— О, Врика! Здорово! С праздничком, сестра.

Меня крепко обняли, после чего дружественно хлопнули по плечу. Была бы я послабее, упала бы точно. А "сестрами" и "братьями" этот остроухий называет всех без исключения, кто ему хоть каким-то родственником приходится. Даже бабушку Регину…

Не дав мне вставить и слова, Панкорь поспешил вставить:

— Ну, бывай. До ночи.

На этот раз по плечу меня бить не стали. Вместо этого решили испортить прическу, прокомментировав сие действие уважительным:

— Всегда нравился этот цвет. Надо и мне покраситься.

С этими словами эльф, засунув руки в карманы куртки, поспешил смыться за поворотом. Мне только и оставалось, что удивленно обернуться и проследить за ним. Странно. Обычно Панкорь более общительный, всегда хвастается новой находкой (это я про группу на футболке)… Значит, боится выдать что-нибудь интересненькое. И действительно придется ждать ночи. Вот, надо же! Ничего не сказал, но заинтриговал…

Тяжко вздохнув и подавив интерес, я все-таки направилась туда, куда и собиралась.

Оказавшись в "зале переговоров", нисколько не удивилась тому, что поговорить с сильной половиной нашей семьи хотела не только я. Удивительно другое. Тот, кто, собственно, хотел поговорить. Это была мама. Опершись на подоконник, она с увлеченно что-то щебетала, озорно сверкая глазами и кокетливо улыбаясь.

Удивленно на нее посмотрев, пытаясь понять, с кем это она (ну не с дядей же Алексом, в самом деле!), я тихо прокралась поближе к середине комнаты, ибо от двери было не видно. Моих манипуляций никто не заметил, поэтому мне предстала преинтереснейшая картина: высокий, смуглый, черноволосый, сероглазый, в фартуке с милыми котятами (помимо прочей одежды)… демон. Как я определила, что сей субъект относится к именно этой расе? Рога (не как у чертей, а закрученные, красивые) и хвост выдают. Да и улыбка — поистине демоническая и настолько соблазнительная, что я не удивилась бы, скажи мне кто, что он относится к инкубам. Вот только инкубы не умеют смотреть так исключительно на одну женщину. Или меня просто не берут в расчет? Если так, то обидно. Не из-за неземной красоты (вообще, он был не в моем вкусе, пусть и симпатичный), а просто так, чисто по-женски.

Pícea*, что за бред мне в голову лезет?

Помотав головой, я негромко кашлянула, привлекая внимание. Обернувшись, мама удивленно уставилась на меня, явно не узнавая. Потом узнала. Улыбнувшись, радостно поздоровалась, но подойти и обнять не спешила:

— Ой, Эвричка! Доброе утро. Выспалась? Готова к ночи? Кстати! Познакомься, это Каирус, он… — Мама запнулась. Вернее, ее перебили, крепко сжав ладонь, которая лежала на "подоконнике", словно о чем-то предупреждая. Опомнившись, мама поспешила закончить: — …мой гость. Я его пригласила.

И тут тайны! Я ж так не доживу до ночи…

Улыбнувшись, сама подошла к маме и обняла ее:

— И ты здравствуй, мамочка. И ма… маминому гостю тоже здравствуйте, — я посмотрела на демона, но руку для знакомства не протянула, ибо это уже получается, что я на кухню зашла.

Вообще, чуть не ляпнула: "И малышу привет". Точно. Не доживу.

Каирус кивнул в ответ, улыбнувшись мне в ответ мягко, но ненавязчиво. Затем снова посмотрел на мою мать. Таким взглядом, что, будь я на ее месте, тот час бы растаяла и прогнала свою непутевую дочь, то есть меня, куда подальше. В зале повисла неловкая тишина. То есть, с моей стороны неловкая. Этим двоим точно на меня наплевать.

Вздохнув, робко вклинилась в этот разговор взглядами:

— Мне бы с дядей Алексом говорить… Буквально на один вопрос.

Последнее добавляла поспешно, когда на меня обратилось два крайне удивленных взгляда, мол, "ты еще здесь?".

С сожалением глянув на демона, мама коротко вздохнула и преувеличенно бодро отозвалась:

— Пойду, пока Дашку найду. Проверю, готова ли она к шабашу…

С этими словами мама ушла. Демон, сказав, что позовет дядю Алекса, тоже поспешил пропасть. А я попыталась задавить чувство вины за то, что разрушила такой теплый диалог. Впрочем, они поговорить могут и позже. А у меня — дело.

Дядя Алекс появился быстро. К моему большому сожалению (я не извращенка, я эстет — наследственная черта, ага), уже переодевшийся. Выяснилось, что кошатина сейчас у дяди в комнате, что с Лешей все хорошо, что дядю Адама, Панкоря и еще некоторых собравшихся под крышей нашего дома банально не пустили на кухню, ибо в этом году решили поберечь нас, женщин… да и себя самих. Как ни странно, наша беседа заняла не более пятнадцати минут, а поговорить мы успели, кажется, обо всем. По крайней мере, я набралась сил, чтобы мужественно дожить до ночи.

А остальная часть дня прошла довольно спокойно — я ходила по дому и общалась со всеми своими многочисленными родственниками, особенно стараясь отыскать сестер. Те нашлись только под вечер. И благородно поделились со мной запасами съестного. Красимира (кто забыл — Изумруд Пустыни, ведущая на мыс-волне) вообще споить попыталась, но Микель ее остановила. Я на своих сестер просто не могла наглядеться! Очень уж мы весело смотримся все вместе. Интересно, какой будет наша седьмая сестра?..

И так незаметно подкралась полночь. Самое важное событие года. Великий шабаш.

Луна обнажила серебряный серп,

Раскинули звёзды ловчую сеть.

Тени начали пляску в свете свечи,

Ты всё увидишь… Только молчи.

Пара зыбких теней в отраженьях зеркал,

Мы начинаем свой ритуал.

Ветер затих, сердце бьется быстрей,

Знай, этой ночью мы станем сильней.

Темный огонь душу жжет изнутри,

Испуганным зверем на нас не смотри.

Пара зыбких теней в отраженьях зеркал,

Мы начинаем свой ритуал.

Мы призываем всех, кто клятву давал.

Дикая страсть застилает нам взор,

Таинственных знаков пылает узор.

Смерть обмануть, знаем, каждый мечтал,

Руки сжимают заклятый металл.

Пара зыбких теней в отраженьях зеркал,

Мы начинаем свой ритуал.