Юлия Баутина - Принцип вмешательства

Окрестности эпицентра взрыва своим видом больше всего напоминали старые фотографии с места падения Тунгусского метеорита, с той только разницей, что после падения метеорита поваленные деревья уцелели, здесь же они были искорежены и обуглены. Именно поэтому Кот не сразу понял, что на клочке выжженной земли, где трава пеплом рассыпалась под ногами, лежат не одни только обломки древесных стволов.

— Нет, — выдохнул он, чувствуя, как съеденный за завтраком бутерброд настойчиво просится наружу из спазматически сжавшегося желудка. — Да нет же…

Разбросанные по земле человеческие тела и по цвету и по текстуре мало отличались от горелого дерева — почерневшие, безволосые, чудовищно исхудавшие, словно невыносимый жар выпарил из них всю жидкость, неестественно изломанные; одежда частью сгорела, частью расплавилась, образовав грубую, растрескавшуюся корку. Разобрать, кто есть кто и где, не представлялось возможным.

— Пятеро… — чужим голосом сказал Князь, тупо глядя на ближайшего к нему безгубого мертвеца с провалившимся носом, скалящего потрескавшиеся зубы. — Сколько, говоришь, тут ваших было?

— Ч-четверо, — слегка заикаясь, ответил Петрашов. — Пятый — ваш…

— Значит, все здесь и остались.

Иван шагнул вперед и обо что-то запнулся. Поворошив носком ботинка рассыпающуюся в пепел траву, он поднял черненую монгольскую саблю с ассиметричной гардой. Принадлежность оружия не оставляла места для сомнений. Кот отчаянно выругался и пнул ствол поваленного дерева, подняв легкое облачко золы.

— Кто в милицию звонить будет? — спросил он, всеми силами стараясь сохранить спокойствие.

Его, казалось, никто не услышал. Рядовой Петрашов с ошалелым видом бродил среди мертвецов, видимо начиная осознавать, что, задержись он хоть немного в лесу, и трупов было бы уже шесть. Князь же просто стоял в ступоре, сжимая обгорелую рукоять сабли. Появление из разверзшейся посреди пустого места Двери ведьмачки не произвело на всю троицу ни малейшего впечатления — с тем же успехом она могла бы свалиться с неба или выбраться из-под земли.

Инари окинула мрачным взглядом кольцевой вал, образованный искалеченными деревьями, скрюченные тела мертвецов и находящихся в состоянии шока живых, и лицо ее закаменело.

— Доигрался… — холодно сказала ведьмачка в пустоту, потом подошла и начала переворачивать один труп за другим.

— Т-ты что делаешь? — вскинулся Кот. — Их же нельзя трогать!

— Я никого не трогаю, — отозвалась Инари, вынув из сжатого кулака одного из мертвецов чудом уцелевший онтар. — Я забираю принадлежащую мне вещь. Она была отдана вполне конкретному ведьмаку и никому другому прикасаться к ней я не позволю.

Она выпрямилась, еще раз посмотрела на почерневшие и иссохшие, как мумии, тела, покачала головой, пробормотав: «До чего ж глупо…», и, решительно развернувшись, пошла прочь.

— И это все, что ты можешь сказать? — срывающимся голосом крикнул Кот, бросившись ей наперерез. — Глеб к тебе, как к человеку, относился, а ты… Только о глупости и можешь говорить, да? Где ж ты была, когда он на Сергеенко нарвался?

Ведьмачка подняла взгляд на парня, и тот отшатнулся, потому что в глазах Инари бушевало белое пламя.

— Я много чего могу сказать, — без эмоций, но с сильным акцентом произнесла она, — только тебя это не касается. Отойди с дороги.

— Оставь ее… — устало приказал Иван.

Кот нехотя отступил в сторону и внезапно, словно что-то надломилось в нем, судорожно всхлипнул, сжимая ладонями виски. Ведьмачка прошла мимо, не сбавив и не ускорив шага, и, не обернувшись, исчезла среди уцелевших деревьев. Князь, наконец, разжал руку, и сабля с глухим стуком снова упала на землю. Князь долго рассматривал выпачканную сажей ладонь, потом медленно вытащил из кармана мобильный телефон, растерянно посмотрел на него, словно пытаясь сообразить, что это вообще такое, и все-таки набрал номер.

— Станислав Олегович, — произнес он безжизненным голосом, — это Иван Есипов. У нас здесь очередной взрыв, сопровождаемый вывалом леса. В лесу пять трупов. Опознание затруднено, но по утверждению Константина Петрашова, примерно на этом месте должны были находиться четверо из их дивизии, включая майора Сергеенко. Так же, по моей информации, в этот район отправился один из моих людей. Я понимаю, что трупы — это юрисдикция правоохранительных органов, но полагаю, что трупы, возникшие в результате продолжения запущенного вашим учреждением катаклизма, окажутся вам интересны, а правоохранительные органы, судя по масштабности фейерверка, и так скоро здесь будут.

Ответа Мареева он дожидаться не стал — просто отключил телефон и сказал Коту и Петрашову:

— Уходим. Константин, ты с нами или остаешься?

Петрашов потерянно кивнул, и, судя по тому, что за «гладиаторцами» он все-таки пошел, этот жест означал согласие с первым вариантом. Кот, прежде чем покинуть место происшествия, подобрал саблю Глеба и еще долго стоял бы, глядя на трупы, если бы не дополнительный оклик Князя.

Что происходило в лесу дальше, никто точно не знал. Приехавший чуть позже Миха поначалу не поверил известию, сочтя его за дурацкий розыгрыш, но неверие «гладиаторского» тренера прошло сразу же, как только Кот кинулся на него с кулаками. Выбиравшаяся до магазина Ленка, вернувшись, сообщила, что подъезды к лесу забиты автомобилями, но есть ли среди них ликвидаторские, она с уверенностью утверждать не могла. На базу ни они, ни милиция, во всяком случае, так и не заглянули.

Кот, которого начала колотить дрожь, забился в угол темной и тихой мастерской с саблей, бутылкой водки и телефоном и, глотая спиртное прямо из горлышка и не ощущая градусов, обзванивал всех, кого только смог вспомнить. К вечеру «Княжеград» наполнился народом, но на этот раз многолюдье не принесло с собой привычного шума.

Когда закончилась первая бутылка водки, Кот взялся за вторую. Поначалу казалось, что алкоголь его вообще не прошибает, зато потом спасительное опьянение нахлынуло черной волной, сметающей все воспоминания и даже само осознание реальности. В конце концов, Миха со Зверьком отобрали у захмелевшего парня саблю и телефон и, словно ребенка, довели его до швейной мастерской, где силком уложили на старый продавленный диван. Кот еще некоторое время что-то невнятно бормотал, но вскоре забылся тяжелым сном.

Князь все это время безвылазно просидел у себя в кабинете, заперев дверь и отключив телефон. Случись кому-нибудь все же попасть внутрь, он бы увидел только смутный неподвижный силуэт в темной комнате с плотно зашторенными окнами, впрочем, и во всем остальном «Княжеграде» света и оживления было не намного больше.