Павел Кошовец - Это не наша война

      Видимо, это действие выполнило необходимую задачу, сработал механизм озарения, и он... внезапно улыбнулся: совершенно открыто, белозубо.

      - Ты - тот, с кем я буду путешествовать?

      Ошеломлённый эльф молча кивнул произошедшей метаморфозе. Человек протянул ему руку, тот автоматически пожал её - этот человеческий обычай не совсем ему нравился, но сами обстоятельства действовали за него. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким и... уверенным, что ли? Ибо это была ладонь воина.

      - Ройчи, - представился тот, легко поднимаясь на ноги и сворачивая волосы в тугую косу.

      - Каэлен.

      - Как это будем на моём языке? - поинтересовался он, приводя себя в порядок.

      - Осенняя стрела. Но люди зовут меня Осенний лист, - Каэлен почему-то смутился.

      - Красиво, - прокомментировал Ройчи без тени иронии, глядя на эльфа, оправляя курточку на своей худой, жилистой фигуре. - Но долго. Можно просто - Лист? - вопросительно глянул на эльфа.

      Тот лишь пожал плечами, сам не понимая, нравится ли ему.

      - Нет, - подумал тот, замер задумчиво. - Во! Листочек! - и снова обаятельно улыбнулся. - Спокойно - спокойно, - поднял руки в притворном испуге, видя неподдельное возмущение эльфа. - Шучу, - хлопнул того по плечу. - Пошли куда-нибудь перекусим, - подхватил свою увесистую котомку, оружейную перевязь. - Куда-нибудь, где можно, - двусмысленно хмыкнул, - посидеть по- человечески.

      Они двинулись сквозь Лес, и человек ни чем не уступал высокорождённому в продвижении по родной стихии того.

      - Тебя что-то смущает в нашем будущем путешествии?

      - Как мы будем выбирать маршрут?

      - Как хочешь, так и будем, - пожал плечами тот. - Некоторые места знаю я, некоторые - ты, сведения собираем - выбираем оптимальный вариант.

      - То есть, при необходимости будем двигаться по трактам, заходить в крупные города?

      - Почему бы и нет. Всё-таки хорошая дорога - это хорошая скорость. А города - это удобоваримые постоялые дворы. Я надеюсь, ты не относишься к тем высокорождённым, для которых земля - перина, а ветка дерева - предел комфорта?

Глава 6.

К костерку, за которым расположились тролль и гоблин, вышел эльф. "Можно к вам?" - спрашивает. Те благодушно кивают: "Да". "А что это так вкусно пахнет?" - на костре кипит похлёбка. "Хочешь?" - не жадничают те. "Да". Ест эльф похлёбку, вылавливает кусочки мяса, жмурится от удовольствия. "Кто это?" "Единорог". Эльф в ужасе роняет ложку: "Но как его можно есть?" "Да просто вы, эльфы, - лениво отвечает гоблин, - не умеете его готовить".

      Лидия и Фиори РоПеруши вполне благополучно миновали все препоны, выполняя обходной маневр вокруг королевской приёмной, подходя к малому - Красному - тронному залу. Было бы смешно, если бы королевская дочь, полноправная наследница и в перспективе королева не смогла миновать караулы, секретарей и тех же просителей, но таких же хитрых, как они, заходящих с тылу. Только прямой приказ Элия на запрет посещения венценосной особы дочерью мог повлиять на стремительное пересечение помещений. Но ввиду того, что дочь и так не часто баловала своими посещениями отца, буде таковые были, проходили они либо в официальном порядке - на обязательных мероприятиях по поводу торжественных встреч важных гостей вроде полномочных послов, публичных явлениях по случаю начинания в столице мероприятий, приуроченных к какому-либо празднику, торжественной зачитке судьбоносных для королевства указов, всколыхнувших общество казней, а также мимолётные встречи наедине, как правило являвшиеся закономерным просительно - настоятельным ходом его деятельной дочери, связанным с женским движением по "одракониванию домохозяек"; Его Величество в сугубо мужской компании, в окружении близких и соратников мог позволить себе солёное словцо по этому поводу, подкреплённое ехидной усмешкой с последующим - непременным - поддержанием окружающими шутки.

      Маркиз продвигался за принцессой с двойственным чувством. На весь этот официальный антураж вдруг стали накладываться детские воспоминания, когда они, десяти - двенадцати - четырнадцатилетние сорвиголовы устраивали здесь баталии, игры попроще, вроде пряток и квачей, а позже, ощущая себя полноценными взрослыми, с трудом сдерживая вырывающееся сердце, испытывая все прочие сходные и сопутствующие ощущения, учились в укромных уголках срывать первые, покрытые тайной, но такие невероятно сладкие поцелуи. Пересохшие губы едва не ранили друг друга, но этот природный властный магнетизм навсегда отпечатался в памяти, как одно из самых ярких воспоминаний. Фиори честно мог себе признаться, что когда в свою гвардейско - юношескую бытность, будучи в изрядном подпитии, приходилось участвовать в довольно насыщенных (по количеству участников и событий) оргиях, то эти воспоминания он не столь тщательно опекал, нежели трепетные обнимания детства.

      Всё тогда казалось преувеличенно большим - те же рыцарские доспехи, будто бы с великана, до холодного оружия можно было добраться лишь подставив соответствующее кресло, безмолвные стражники воспринимались не иначе, как эпизод мебели - сейчас это также, но он чётко понимает, что это живые люди с ограниченным щелью забрала зрением и неограниченным ничем в этих узких проходных помещениях, не взирая на драпировку, портьеры, гардины, мягкие укромные уголки, гуляющим эхом, слухом. То есть, в большинстве случаев их детские игры для взрослых и родителей в том числе тайной не были. Фиори надеялся, что когда у него будут свои дети, то и он добродушно и несколько снисходительно будет относиться к их шалостям, как его отец - к его.

      Персонажи гобеленов, картин и портретов выглядели добрее, но и значительнее, что ли. Это сейчас, зная историю и подоплёку многих историй и событий и явлений, он может более критически лицезреть творения художников. К примеру, вот этот очень мужественный воин, двоюродный брат тогдашнего короля, изображённый в полном рыцарском доспехе, достоверно известен, как мужеложец, и к воинским искусствам, боясь вида крови, не относился вообще. Зато на поприще дипломатии благодаря его усилиям к Агробару был присоединён спорный по тем временам с Тайрой лесной массив, частично заселённый эльфами домом Поющего ветра, и были налажены добрые отношения с рядом иных стран. Так что он вполне закономерно "висит" здесь. Ну а отчего в таком виде - такая блажь пришла ему в голову, и желание произвести впечатление на определённую особу. Или определённого особо?