Флейм Корвин - Вор и убийца

Вместо ответа горцу усач повернулся к Тейвилу:

— Господин лейтенант, мы здесь, пока вы здесь. Мы с вами!

Слова драгуна дорогого стоили. Совсем немного офицеров, ради коих простые солдаты готовы положить собственные головы. Бульдог недобро покосился на меня. Драгуны встали сюда явно не ради моей персоны.

— Спасибо, — просто и без высокопарных слов произнес Ричард и крепко пожал солдатам руки.

— Меня кличете? — я шагнул вперед. Близость боя щекотала нервы, заводила на дерзость — Вот он я!

Толпа горцев взорвалась озлобленным ревом, еще мгновение — и они ринутся на нас. Я вскинул пистоли на уровень переносицы. Двое первых, кто сдвинется хоть на шаг, получат по пуле! Горячка неминуемой схватки заполнила и меня! Это безумие!

Широкоплечий крепыш, что взялся предводительствовать в отряде, вдруг развернулся к нам спиной и бросился к своим, широко размахивая руками. Я видел, как дернулся граф, он едва не разрядил арбалет в горца. Лицо имперца исказилось гримасой остервенения. Близость неминуемого побоища затмила страх смерти, толкала меня и огсбургца в схватку!

— Гард! Гард! Уймись! — передо мной вырос Тейвил, буквально кинувшись на пистоли. Его медвежьи лапы смокнулись на моих запястьях, опуская оружие к земле. Тягаться с лейтенантом в грубой силе я не мог.

— Какого черта?

— Не дергайся! И смотри сам!

Потрясая золотым Распятием в высоко воздетых руках, отец Томас ворвался в наполненное ненавистью и предчувствием крови пространство, отделяющее нас от горцев.

— Во имя Святого Духа! Во имя Святого Духа! — повторял инквизитор. Его громоподобный глас перекрывал многоголосый ор горцев. — Молитесь! Молитесь!

Церковника с боков прикрывали оголенные палаши двух драгун. Тейвил перестраховывался, но кто бы упрекнул его за чрезмерную предусмотрительность?

Рев толпы постепенно стих. Отца Томаса знали не только в Бранде, про истового инквизитора слыхали в самых глухих уголках Загорья, и набожные горцы вняли увещеванию церковника. Окрестности заброшенного деревенского кладбища снова погрузились в ночную тишину.

— О Твоей защите просим… — в устах Томаса Велдона прозвучало начало очередной молитвы. Крестьянский отряд опустился на колени, осеняя себя знамениями. Люд повторял за монахом каждое святое слово, фразу за фразой.

Мы тоже встали на колени и погрузились в молитву. Я притворно играл роль добропорядочного сына Матери Церкви. Чертов монах! В который раз не выходило думать об Велдоне как-то иначе. После каждого нового вздоха толика решимости покидала меня. Место пьянящего чувства азарта, предвкушавшего неминуемую, скорую схватку и горячившего все мое нутро, заняла апатия.

Когда молитва закончилась, я поднялся с равнодушием в сердце и мыслью, что раз прикончат, то так тому и быть. А ведь пару минут назад рвался забрать с собой в могилу как можно больше горцев.

— Услышьте меня! — старый отец Криг тоже здесь, без посоха и привычной уже сгорбленной усталости. — Что полагается убийце по законам короны?

— Какого короля? — с ехидством прилетело из толпы. У старика не имелось даже намека на авторитет, каким средь простого народа располагал отец Томас.

Однако седой инквизитор не смутился:

— Короля Герарда!

Горцы откровенно и глумливо загоготали!

— Был такой да весь вышел! Нет больше в Загорье арнийской власти!

Оскорбления в адрес монарха, плоские и похабные шутки полились как из рога изобилия! Попытки нового предводителя отряда унять их оказались пусты, на него почти не обращали внимания. На арнийцев же было больно смотреть, в особенности на Ричарда Тейвила. Они-то полагали, что горцы сколотили отряд из верноподданнических чувств. Трудно заподозрить барона в наивности, но он по-мальчишески верил в верность короне, ожидая подобное и от других, пусть не так яро.

Вскоре я испугался, что хрупкое перемирие, отвоеванное инквизитором у судьбы, будет порушено. Замешательство драгун сменилось неприкрытой яростью. Все трое не скрывали охватившее их бешенство. В Арнии красные мундиры значат больше, чем форменные камзолы. Это опора королевской фамилии уже не одно столетие, и не было случая, чтобы драгуны изменили присяге.

— Дайте ему ответ! — сильный голос Велдона вновь перекрыл гудение толпы. Прижав Распятие к груди, отец Томас застыл по правую руку от седого инквизитора. Теперь бросок насмешек и ехидных замечаний в старика также означал попадание в Томаса Велдона. Веселье горцев сделалось менее глумливым.

— Ну же! — требовательно воскликнул Велдон. Левая рука инквизитора покоилась на ящичке со святой реликвией. Последний резерв отца Томаса.

— За убийство — каторга на серебряных рудниках!

— Имперцы, поди, уже заправляют там. К ним дороги у нас нет!

— Кончаем его!

Крики со стороны горцев вновь наполнились озлоблением. До меня вдруг дошло, почему они столь упорны в своей кровожадности. Они жаждут покончить с нами не только ради мести, они хотят отыграться за животный страх, пережитый этой ночью. Велдон вскинул к небесам золотое Распятье, громогласно призывая к тишине. Его в очередной раз послушали, но долго ли монах сможет сдерживать толпу?

— Как поступали наши прадеды? Еще добрую сотню лет назад? Мы, горцы, — отец Криг и сам родом с Загорья, — любим вспоминать те старые времена. Какой спрос с убийцы был у дедов наших?

Повисла немая тишина. Я насчитал десять вздохов прежде, чем в толпе кто-то неуверенно произнес:

— Вергельд?

Оба монаха удовлетворенно кивнули.

— Вергельд, — продолжил отец Криг, — он самый. Мера серебром за убийство.

Толпа ухнула. Крестьянский люд прижимист на деньги. Они быстро смекнули, куда клонят инквизиторы и затаили дыхание в ожидании предложения, что вот-вот озвучат монахи.

— Вы сами сказали, что власти арнийской короны в Загорье больше нет, — напомнил отец Криг, — а по древнему обычаю предков за взрослого мужчину отсчитывается столько серебряных монет, сколько зубов у него во рту.

Из людей Губошлепа никто не проронил ни звука, они молчат, и, значит, расклад покамест не очень-то по душе.

— Он заплатит за двоих! За себя и за имперца! Но вдесятеро больше, — вмешался Велдон, — и золотом! Ручаюсь вам!

Горцы разразились восторженным ревом. Сказанное отцом Томасом решило дело. Сразу пятеро из толпы кинулись к мертвому телу бывшего вожака. Я отвернулся: противно смотреть, как торопливо зажигали факел и сколь бесцеремонно закинули голову Андара да разжали ножом рот, чтобы пересчитать зубы лесника.

Однако я благоразумно молчал. Инквизиторы в своем репертуаре — извернулись змеей и перевернули все с ног на голову и в свою пользу. Знать бы почто им еще Генрих фон Геринген понадобился, ну да то не мое дело. Нужно поблагодарить святых отцов. Для такого вора, как я, отыскать золото труда не составит. Николас Гард, считай, вышел сухим из воды, погрузившись в нее по уши. Пускай только кто-нибудь из церковников укажет, из какого кармана вытащить золото. В лесу сотворить такое затруднительно.