Маргарет Уэйс - Драконье крыло

Самыми впечатляющими, таинственными и загадочными сооружениями сартанов были Подъемники. Из коралита торчали девять огромных рук, сделанных из меди и стали. Некоторые из них достигали в высоту нескольких менка. Каждая рука венчалась золотой ладонью, в которой мог уместиться эльфийский водяной корабль. Благодаря медным шарнирам в суставах и запястье руки были подвижны. Их прекрасно было видно со спускавшихся эльфийских кораблей.

Что должны были делать эти руки? Использовались ли они по прямому назначению? Пригодятся ли они когда-нибудь? Вряд ли. Все руки, кроме одной, стояли бессильно опущенными, словно руки трупа. Единственная рука, которая двигалась, была короче всех остальных. Она стояла в центре круга, образованного прочими руками. Этот круг примерно соответствовал по ширине центру бури. Короткая рука стояла рядом с насосом. Кисть ее была выпрямлена, пальцы сложены вместе, и ладонь смотрела вверх, так что на руке можно было стоять, как на платформе. Внутри рука была полая, и от основания к ладони вела большая шахта. В руку можно было войти через дверь внизу, у локтя, и те, у кого были крепкие ноги и хорошее дыхание, могли подняться наверх по длинной-предлинной лестнице, вьющейся вокруг центральной шахты.

А еще внутри была резная золоченая дверь, которая вела в эту самую шахту. Среди гегов ходила легенда, что тот, кто войдет в эту дверь, взлетит наверх быстрее, чем струя воды из гейзера. Потому все сооружение и называлось Подъемником. Но, надо сказать, еще ни один гег не осмелился открыть эту дверь.

Верховный головарь, главный жирец и прочие геги, которые считались достойными столь высокой чести, каждый месяц поднимались наверх, чтобы приветствовать ельфов и получить плату за свое служение. Все геги, живущие во Внутре, а также паломники из других городов Древлина выбирались наружу и толпились у подножия руки, ожидая, когда с небес начнет падать «манка небесная», как они ее называли. Частенько бывало, что геги получали травмы во время этой церемонии, поскольку никогда не было известно, что именно привезли ельфы в трюме своего корабля. Однажды, к примеру, оттуда вывалилась обитая бархатом софа, которая покалечила целую семью. Но все геги считали, что дело стоит того, чтобы рискнуть.

В то утро народу собралось особенно много: новопевцы и говорильники разнесли по всему Древлину весть о том, что сегодня Лимбека и богов, которые не боги, предадут в руки богов, которые боги, – ельфов то есть. Верховный головарь ожидал беспорядков и ужасно удивился, когда никаких беспорядков не произошло. Надо сказать, что его это даже встревожило. Толпа, которая собралась у Подъемника, воспользовавшись коротким затишьем, чтобы добежать сюда из Внутра, держалась тихо и вела себя примерно.

«Даже чересчур примерно», – думал головарь, шлепая по лужам.

Рядом с ним шествовал главный жирец. На физиономии у него было написано благороднейшее негодование. За ними шли боги, которые не боги. Принимая во внимание обстоятельства, держались они совсем неплохо. Все они молчали, даже этот неугомонный Лимбек. Вид у него был послушный и серьезный, так что верховный головарь с удовлетворением подумал, что этот юнец наконец-то научился уму-разуму.

В разрыве облаков показались руки. Сталь и медь блестели на солнце. Эпло воззрился на них с нескрываемым изумлением и восхищением.

– Клянусь творением! Это что такое? Бэйн тоже уставился на руки во все глаза, разинув рот. Хуго вкратце рассказал все, что знал. А знал он то, что слышал от эльфов, то есть считай, что ничего.

– Вот! Теперь вы понимаете, как это раздражает? – сердито сказал Лимбек, очнувшись от своих мыслей. – Я знаю, что, если бы мы, геги, собрали все, что мы знаем о Кикси-винси, мы бы поняли, как что работает и что для чего нужно. А они – не хотят! Просто не хотят, и все!

Он сердито пнул ногой кусок коралита, и тот покатился по земле. Пес решил, что с ним играют, и бросился за камушком, весело прыгая через лужи. Копари шарахались, провожая собаку испуганными взглядами.

– «Почему» – штука опасная, – сказал Эпло. – Это вызов старому, привычному, это заставляет думать о том, что делаешь, вместо того чтобы тупо делать то же, что и твои предки. Неудивительно, что этих слов боятся.

– Я думаю, опасно не столько задавать вопросы, сколько считать, что ты нашел единственно верный ответ, – тихо заметил Альфред, словно говоря с самим собой.

Эпло услышал слова Альфреда и подумал, что странно услышать такое от человека. Впрочем, Альфред вообще был странным человеком. Камергер уже не смотрел на перевязанные руки патрина. Напротив, он, казалось, избегал смотреть в сторону Эпло. За ночь он словно постарел на несколько лет. Морщины стали глубже и резче, под отекшими глазами появились синие круги. Похоже, он всю ночь не спал. Хотя это и неудивительно для человека, которому наутро предстоит битва не на жизнь, а на смерть.

Эпло задумчиво поправил повязки, проверяя, не видны ли из-под них предательские знаки. Но этот жест почему-то показался ему пустым и бесполезным. «Отчего бы это?» – удивился Эпло.

– Не беспокойся, Лимбек, – завопил Бэйн во весь голос, забыв, что они уже ушли от грохочущей машины. – Когда мы доберемся до моего отца, мистериарха, он ответит на все наши вопросы!

Хуго не понял, что сказал мальчишка, но увидел, как Лимбек поморщился и испуганно оглянулся на стражников, а стражники с подозрением уставились на принца и его спутников. Его высочество явно опять ляпнул что-то, чего говорить не следовало. Черт возьми, куда Альфред смотрит?

Хуго обернулся, хлопнул Альфреда по плечу и, когда тот поднял голову, указал на Бэйна. Камергер уставился на Хуго, словно пробудившись от сна, потом наконец понял и кивнул. Он поспешно догнал Бэйна (хотя ноги у него заплетались и двигались совершенно невероятным образом) и, чтобы отвлечь внимание мальчика, принялся отвечать на вопросы его высочества. Его высочество особенно интересовался стальными руками.

К несчастью, Альфред больше думал о своем вчерашнем открытии, чем о том, что говорит. А между тем Бэйну тоже нужно было кое-что разузнать. И с помощью неосторожных ответов камергера он почти нашел разгадку.

Джарре и сопповцы шли вслед за копарями, а те шли вслед за узниками. Под плащами, шалями и длинными бородами они прятали погремушки, позвенюшки, свистки и несколько завывалок . На тайном собрании СОППа, которое Джарре поспешно созвала прошлой ночью, они разучили песню. Геги – народ музыкальный, недаром они столько веков узнают все новости через новопевцев. Поэтому песню они запомнили быстро. Вернувшись домой, они спели ее своим женам, детям и надежным соседям, которые тоже заучили ее наизусть. Почему нужно петь именно эту песню – никто не знал. Джарре высказывалась на этот счет весьма туманно.