Родерик Гордон - Ближе

Вспомнив о том, что случилось с Уиллом, Честер вовсе не был так уж в этом уверен, но Дрейк совершенно спокойно сорвал с головы капюшон и маску, и Честер последовал его примеру. Выяснилось, что волосы у него совершенно мокрые от пота.

— Попей немного, а то совсем обессилеть.

Честер снял фляжку с пояса и прямо на ходу сделал несколько глотков:

— Похоже… на тренировку… по регби…

Ещё час бега дался неожиданно легко. Дышать стало явно легче. Дрейк замедлил бег, а потом и вовсе остановился.

— Это дверь? Мы на месте? — Честер повалился на землю, тяжело дыша, полностью вымотанный.

Дрейк, казалось, даже не запыхался. Он сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.

— Почти. Но до двери ещё надо добраться.

Из бокового кармана рюкзака он достал то, что на первый взгляд напоминало связку сосисок.

— Это что? Еда?

— Не совсем! — хмыкнул Дрейк, вешая связку себе на шею. — Ожерелье подрывника… Заряды направленные, так что ущерб минимальный, а шум почти не будет слышен.

Он ловко закрепил «сосиски» по очереди по периметру двери.

— Теперь надо отойти, Честер. Я их подорву.

— Теперь ясно, у кого Эллиот переняла привычку взрывать всё, что попадается под руку! — проворчал Честер.

Они укрылись в туннеле, и Дрейк привёл в действие дистанционный взрыватель. Звук был больше похож на глухой хлопок, чем на грохот взрыва, затем послышался шелестящий шум: осколки железа сыпались на камни.

— Всё, мы вошли, — быстро сказал Дрейк. — Оружие держи наготове: кто-нибудь мог услышать нас.

Они проскользнули в проём, всё ещё курившийся дымком, прошли по короткому переходу и оказались в небольшом круглом гроте.

— Фу-у-у! Что это за запах? — скривился Честер, глядя на землю, покрытую чем-то напоминавшим солому.

— Свинарник Колонии.

Они шли вперёд, и Честер слышал непрерывное хрюканье и фырканье. Какой-то любопытный поросёнок выбежал из темноты, бесцеремонно толкнув Честера, и принялся копаться в соломе. Вероятно, именно солома была смыслом его жизни, и он счастливо похрюкивал, зарываясь в очередную кучу сухих стеблей.

Честер, напуганный неожиданным появлением поросёнка, даже немного подпрыгнул и зашипел на беспечное животное:

— Поосторожней тут!

Следуя за Дрейком, он случайно попал ногой в большую кучу свиного навоза, и она мерзко захлюпала.

— Вот чёрт…

Дрейк не обращал ни на что внимания и быстро шёл вперёд. Вскоре они оказались в большой пещере. Здесь Дрейк нарушил молчание.

— Это главный зал. Ты должен был проходить этим путём, когда тебя поймали. Погляди: в камне выбоины. Здесь веками ездили повозки и телеги. Странно об этом думать, правда?

Честер посмотрел на довольно глубокие колеи, прорезавшие камень. Вздохнул:

— Я снова в Колонии.

— Да. Черепные ворота чуть дальше впереди. — Дрейк махнул рукой, указывая направление, но Честер его уже не слушал.

Затхлый, многократно прогоняемый через фильтры воздух окутал его, и мальчик словно почувствовал присутствие тысяч людей, населявших Колонию.

— Не думал, что когда-нибудь снова вдохну этот воздух. Даже вонь свинарника лучше! — пробормотал он.

По спине пробежала нервная дрожь. Он слишком хорошо помнил это зловоние, он вдыхал его долгие месяцы заточения в Темнице. Этот запах вызвал к жизни самые тяжёлые и страшные воспоминания об этом периоде жизни. Тогда всё выглядело так паршиво… что он всерьёз готовился к смерти.

Он не сдавался из-за Уилла. Он молился и мечтал о побеге. И когда его друг неожиданно появился — чудом, не иначе — и вытащил его из Темницы… судьба снова повернулась к нему спиной. Стигийцы вновь схватили его и бросили в ту же Темницу. Все его надежды, возродившиеся было с появлением Уилла, вновь рухнули, и на это раз всё стало ещё хуже, ведь он был так близок к свободе.

Честер видел это место очень недолго, но узнал сразу…

— Ты в порядке? — спросил Дрейк, заметив, как притих мальчик.

— Наверное, — тихо ответил Честер. — Скажи, мы можем не очень здесь задерживаться… и поскорее вернуться домой?

— Именно в этом и заключается план, — кивнул Дрейк. — Выше нос. Вперёд! Следующая станция — вентиляционные системы…

Глава 29

Избавившись от миссис Берроуз, Элиза и её мать немедленно принялись за перестановку, и вскоре гостиная приобрела прежний вид. Элиза даже ухитрилась — с оханьем, кряхтеньем и стенаниями — выволочь из комнаты кровать и втащить её на первую ступеньку лестницы. Дальше дело не пошло: кровать оказалась слишком тяжёлой. У Элизы не хватало сил, а её мать не могла помочь, о чём она не преминула напомнить дочери. Элиза злилась всё больше — теперь на то, что брата нет дома, и он не может помочь ей.

— Ты ведь знаешь, где он, не так ли? — прорычала Элиза, пыхтя и стараясь втащить кровать повыше.

— Он сказал, что хочет заскочить в таверну, — проскрипела мать.

— Непохоже. Он никогда не берёт с собой Колли, когда идёт в таверну, — фыркнула Элиза, оставляя попытки справиться с кроватью.

Старуха засеменила следом за дочерью в гостиную.

— Тогда где же он?

— Это же очевидно! Пошёл прощаться со своей дохлятиной. Ты не заметила, он был в форме, когда уходил. Кто ходит в таверну в форме?

— Ты думаешь? Но это же… Это никогда не кончится… вся эта глупость…

— Это кончится очень скоро! — неприязненно отозвалась Элиза, передвигая стол в угол комнаты. Смахнув пот со лба, она привалилась к буфету.

— Я уверена, мы вполне можем с этим справиться вдвоём. Надо всего-навсего подвинуть его немного вдоль стены, и тогда я смогу поставить его на место.

Они с матерью встали с двух сторон от буфета.

— Для начала отодвинем немного от стены… мы же не хотим испортить обои… раз, два, три…

Ножки буфета заскребли по доскам пола. Затем раздался не то треск, не то грохот. Элиза решила, что подломилась одна из ножек буфета. В этот же момент её мать издала дикий вопль.

— Боже! Моя нога! Что-то упало мне на ногу!

Элиза, перепугавшись, кинулась к матери, скакавшей на одной ноге и причитавшей. С буфетом абсолютно ничего не произошло… но на полу лежал заступ Уилла. Элиза подняла его, растерянно вгляделась в клеймо, выбитое на блестящей стали.

— Мне кажется, это вещь из Верхоземья… — Она потрясла головой, словно силясь отогнать наваждение. — Какого чёрта эта штука делает в нашем доме? Она стояла между буфетом и стеной…

— О, нога, моя нога! — Старуха не успокаивалась, но Элиза не обращала внимания на её крики.