Сергей Уксус - Остров - 3

Полдня хода к Прибрежному, ночёвка в поле и ещё полдня хода. Три телеги с запряжёнными в них гулонами и восемь семей. На телегах — дети.

Жалость? Её не было. Трудно жалеть тех, чьи мужья и отцы собирались ограбить тебя, прикопав по-тихому. И потом, не на казнь же их отправляли, не на каторгу. Просто на родину.

Молчат. Теперь — молчат. Сначала был вой, когда мы высыпали перед домом старосты головы. Прямо на землю. Потом — угрозы. Потом партнёр сказал, что семьи убитых должны взять еду на десять дней и вещи. Столько, сколько смогут пронести десять миль. Опять начались вой и угрозы. Одна здоровенная тётка заявила, что с места не стронется. Брат шагнул в её сторону, но Ирнаен успел раньше. Его топор выпивает не только жизнь. После него от человека остаётся высохшая мумия.

Сразу стало тихо. Изгоняемые поняли, что никто не собирается их ни тащить, ни тем более уговаривать. Или подчинение, или смерть. Страшная смерть. Окончательная. С гибелью души.

«Подопечных» мы с Касом без всяких угрызений совести повесили на торгаша. Припомнили ему наркоту, землю и «тонко» намекнули, что грехи придётся замаливать. В смысле, отрабатывать. Низгатор только кивал. В глазах — собачья готовность выполнять приказ. Рявкнуть погромче — на себе «переселенцев» через море потащит. Н-да. Одно слово — фанатик.

— Знаешь, брат, я, кажется, сделал острову большую задницу.

— Ты о Низгаторе?

— Хм-м-м? Нет. Я о беглецах с материка.

— И что, по-твоему, с ними не так?

— Да не по-моему, Кас. В том-то и беда, что объективно.

— Э-э-э…

— Не я так думаю, а на самом деле так есть.

Хм, обычаи? Похоже, что они самые. И далеко не все — полезные и безобидные. То же «опсчество». Кто виноват? Вся деревня. Кого наказывать?.. Вот-вот. В рабство не продашь, потому что оно запрещено, а убивать… Покажите мне хозяина, который такое позволит. Особенно если «опсчество» не ему нагадило, а чужакам, с которыми у хозяина застарелая вражда. И с землёй то же самое. «Опсчество решило». Кто в авторитете, тому и получше, и поближе. Н-да. То-то староста с какой-то непонятной радостью смотрел, как мы семьи виновных угоняем: подмяли его чужаки, а пожаловаться… А кому? Сборщики податей во всякие тонкости вникать не любят. В отличие от проявлений «уважения». Проще говоря, взяток. В город не наездишься. Жрецы? А их ли это дело?.. Хм-м-м, а почему бы и нет? Тоже, конечно, продаются, однако не все, не все. Особенно сейчас, когда наш Верховный порядок в своём зверинце навёл. И в поселениях долгорясые чаще бывают. Намного чаще. Значит… Значит, пусть этим и занимаются!

С дедом мы разругались. Вдрызг. Вусмерть. Дошло до матов. Старый упрямец отказался говорить, где находится Большое Гнездо, в библиотеке которого, как сообщил Ристис, могут найтись сведения об оружии, способном убивать богов. «Вот когда появятся ещё Повелители…» Да меня задолбал уже этот аргумент! За-дол-бал! Будут Повелители! Будут! Столько и такие, что этот пенёк старый взвоет!..

Самое обидное, надавить мне на него нечем. Дети? Так я и сам их жду не дождусь. Забить на дела и уйти в запой? Несерьёзно. Да и кому от этого хуже будет? Смотрителю? Хрена с два! На острове сижу? Сижу. В приключения не лезу? Не лезу… И всё! Этот прогульщик кладбищенский счастлив! Вот если упрусь и не стану потомков… это… обращать, взвоет. Но я стану. И это пер…н старый тоже знает. И что остаётся, а?

Глава 26

И вспомним тех, кто не дожил…

Через два дня после нашего возвращения в Тар'зират прибыл корабль с теми, кто выжил после рейда по Империи. Мы встречали их в форте. Как и положено. Сергей опять прилетел, когда все построились. Вот только план немного изменился: никаких превращений! Зачем, если пир в честь возвращения пришлось переносить из-за позднего времени? Да и отдохнуть людям надо, помыться, в порядок себя привести… В общем, пьянка завтра, а сейчас… Сейчас мы со Старым медленно шагали вдоль значительно укоротившегося строя, а немного позади нас так же медленно поводил своей головой брат. Тоже всматривался в лица вернувшихся, в их фигуры. Тоже выискивал раны и увечья. И тоже долго потом вглядывался в место, где должны были стоять те, которые нашли своё последнее пристанище там, за морем. В чужой, совершенно ненужной им земле…

Потом, когда мы отошли к Сергею и Гуль скомандовал «вольно», Повелитель — а партнёр сейчас выглядел настоящим Повелителем даже для меня — вдруг приказал:

— Капитан ар-Дрог! Невернувшихся из списков Особой не вычёркивать!

А что ещё я могу для них сделать? Нет, деньги родным и близким — само собой. Дети, если у кого есть, тоже без присмотра не останутся. Родители… Н-да. Родители. Им ведь ещё как-то сообщить надо. Или здесь такого не принято?.. Возможно, и нет. Почта-то — я про официальную, государственную — на острове почему-то отсутствует. На материке, в Империи, есть. Точнее, раньше была, а вот в нашей глухомани… Ничего. Со временем будет. Не всё сразу. И похоронки будут. Обязательно. Хотя, конечно, лучше бы без них. Лучше бы… И без каменных плит со списками. Гранитных, мраморных, с именами, высеченными на полированных поверхностях.

Лучше бы…

— Ты что притащил, а?! Ты что, гоблова отрыжка, выдал?! — гарнизонный повар, обряженный в холщовый замызганный фартук поверх формы, наступал на помощника интенданта, тыча ему в нос сушёной рыбиной. — Ты приказ, гулонья башка, слышал, нет?! Приказ капитана ар-Дрога? Слышал приказ, я тебя спрашиваю?

Помощник интенданта, сержант Диран Варог, списанный когда-то давно из линии в конвойную команду по здоровью и решивший вместе со своим командиром остаться на острове, тяжело вздохнул: мяса на складе не было. Последнее подъели два дня назад, закупка нового ожидалась только в начале следующего месяца, то есть послезавтра… Да гоблины с ним, с началом! Ради такого случая можно было бы и отступить чуток от инструкций. Вот только где ж это мясо сейчас найти? Вечер на дворе! Почти ночь! Однако этого легат котлов и поварёшек понимать не желал. Вынь да положь ему.

Хотя не известно, как бы повёл себя в этом случае сам сержант. Весь гарнизон знал, для кого предназначен торжественный обед. Весь гарнизон знал, кто провожал этих бойцов на выход и встречал после него. И весь гарнизон понимал, что просто так подобные почести не оказывают. Потому и кашевар вызверился.

Тем временем упомянутый кашевар, осознав, что криком и возмущением ничего добиться не получится, сменил подход: