Татьяна Устименко - Звезда моей любви

– Что это было? – вопросительно рычала лайил, обеспокоенно рассматривая многочисленные следы, оставленные на ее теле острыми челюстями летучих мучителей. – Я превратилась в уродину! Они же не кусают, а выгрызают из нас целые куски плоти!

– Кажется, саранча, – предположила я, магией заживляя ранения своих друзей. – Ну, та самая, которая производит манну небесную. Извините, но я не смогла отогнать их своими чарами. Напавшая на нас стая оказалась слишком большой и не позволила мне дочитать нужное заклинание…

– Забудь. – Ребекка облегченно вздохнула, любовно поглаживая свои руки, снова ставшие гладкими и здоровыми. – Всегда найдется тот, кто окажется сильнее, умнее или наглее тебя. Или даже тот, кто умеет летать выше и гадить больше… А бороться с таким соперником – бесперспективно.

Когда в полночь мы все трое буквально свалились на землю, Беонир снова достал карту и, щурясь в темноте, попытался навскидку определить наше местоположение:

– Если бы не эта мошкара, то сейчас мы бы уже подходили к искомому ромбу.

– Не порть глаза, – заботливо порекомендовала ему лайил, ощупывая свое искусанное, но уже восстановленное мною лицо. – И как эти кровопийцы не распознали во мне свою?

– Ну какая же ты им своя? – Я с трудом разлепила распухшие губы и рассмеялась. Излечить себя я еще не успела. – Ты кусаешь только один раз за несколько недель, а они – бесконечно… Признаюсь, они довели меня почти до истерики!

– Тебя? – лукаво усмехнулся Беонир. – Ого, о таком подвиге они просто обязаны рассказать и своим детям, и детям своих детей!

– Ну-ну, не вешай нос, малышка! – Оптимизм Ребекки не поколебали даже свирепые насекомые. – Может, их сдует ветром.

– Уж лучше ветер, чем эти зверюги, ты права, – согласно кивнул Беонир и философски махнул на карту рукой, укладываясь на плащ. – Мы настолько отклонились от прежнего курса, что определить наш путь по звездам у меня не получается, и вообще я смертельно устал. – С этими словами юноша свернулся калачиком и задремал.

Мы же с Ребеккой, все еще живо помнившие стоножек, опасались ложиться на землю, однако скоро усталость взяла свое: мы не выдержали и тоже уснули, предусмотрительно подоткнув плащи под себя настолько плотно, насколько это было возможным. Спасибо Неназываемым, этой ночью никто меня не гладил, однако мое лицо горело как в огне, а ступни и лодыжки ног стали словно чужими.

Утром небо оказалось затянуто облаками, но жара и не думала спадать. Насекомых осталось мало. Наверное, они жили в строго ограниченном районе и вылетать за его пределы отваживались лишь немногие, наиболее смелые или ненасытные. Я наполнила опустевший бурдюк водой, используя кувшин Лаллэдрина, но после этой нехитрой манипуляции почувствовала такую слабость во всем теле, как будто прошагала сутки напролет. Право же, последние дни оказались излишне богатыми на неприятные приключения… Шли мы не торопясь, потому что, несмотря на отсутствие ветра, сил у всех троих осталось совсем немного. Ох, если бы мне выпала возможность выбирать, то, пожалуй, я скорее предпочла бы брести по глубоким сугробам, нежели задыхаться в раскаленном воздухе пустыни, не имея возможности укрыться от зноя. Увы, но о зимних холодах нам теперь приходилось только мечтать…

Полдень уже давно миновал, прежде чем мы заметили размытые контуры какого-то строения, смутно замаячившего на горизонте. С такого расстояния оно походило на мираж, казалось неустойчивым и сотканным из дыма. Ребекка решительно подняла руку, призывая нас остановиться.

– Предлагаю устроить привал здесь, пока мы не пришли туда! – Ее палец обличающим жестом указал на загадочное сооружение. – Из личного опыта я знаю: в таких местечках кого угодно можно встретить и может оказаться вовсе не до еды.

Мы с Беониром тут же согласились с разумными аргументами воительницы. Я чуть вымученно, ибо с трудом переносила такую безумную жару; а юноша, привыкший к разным неудобствам, – легко, со своей обычной и спокойной, всепонимающей улыбкой. Кажется, на сей раз мы даже не обращали ни малейшего внимания на вездесущий песок, хрустящий на зубах, потому как впереди наконец-то забрезжила долгожданная цель, ради достижения которой наша троица уже пережила столько всего страшного и опасного. Трапеза прошла в молчании и закончилась быстро – возможно, слишком быстро. Впереди нас ожидало неведомое…

Свои немногочисленные вещи мы собирали нарочито медленно и с невероятной тщательностью. Закинув на плечо сумку, я побрела по песку…

Песчинки настырно царапали носки моих сапог, давно уже утративших свой щегольской глянец. Песок присутствовал повсюду: сыпался из складок плаща, скрипел под перевязью меча, шуршал в волосах. Кажется, он набивался даже под веки, словно огнем сжигая воспаленные глазные яблоки. Песок – как же он мне надоел!

Я бездумно, по инерции наступила на округлый песчаный холмик и неожиданно чуть не упала, когда маленькая возвышенность вдруг некстати заворочалась у меня под ногой. Но ведь песок – не живой? Я изумленно отшатнулась назад и стала с любопытством наблюдать за происходящим. Испугаться я как-то не успела. Из-под сыпучей желтой субстанции неуклюже выбиралось нечто, или, вернее, некто странный, целиком состоящий из одной только головы. Этот орган, покрытый белесым пушком, опоясывала цепочка из круглых голубых глаз, под которыми находились какие-то кривые отростки, издающие едва различимый писк…

– Что это? – Я задумчиво обошла по периметру неловко барахтающуюся в песке «голову». – Оно такое от рождения или его тоже саранча погрызла?

– Огрызок! – со смехом подхватила Ребекка, упоенно шлепая ладонями себя по ляжкам. – Ой, вот умора-то! Блохастый, а ты чего не смеешься? – Она заговорщицки подмигнула напряженно замершему Беониру. – Да никак у тебя давешние кровососы чувство юмора напрочь отъели?

– Это ты у меня его отъела! – хмуро буркнул юноша. – И на твоем месте я бы поостерегся так глупо ржать. Боюсь, мы набрели на созревшую кладку самки тарантука и стали свидетелями процесса вылупления ее потомства из яиц.

– Ой, держите меня трое! – еще пуще зашлась в хохоте воительница. – Тарантуки – это не те ли мифические чудовища, коими ты пугал нас еще в Блентайре?

– Те! – обиженно поджал губы ниуэ. – И нечего высмеивать то, в чем не разбираешься!

– Зато теперь я знаю, в чем разбираешься ты! – ехидно поддела язва. – В головах без ног! – Она вытянула вперед свою стройную ногу и иронично ею помахала. – Ну, моих-то ножек тебе точно не видать как своих ушей. Хотя у того урода и ушей-то нет… – Она икнула и обессиленно опустилась на песок, уже не в состоянии смеяться.