Анна Гринь - Олимпиада. Бубновая дама

Бандиты взяли надзорника за горло и вытрясли из него правду, а после запугали так, что колдун взялся за поиски с утроенной силой.

— Пугали, — рассказывал толстяк. — Однажды прямо из постели вытащили… Я от них в другом мире прятался, по какому-то кукурузному полю улепетывал в домашних тапочках.

Я хмыкнула, вспомнив рассказ русалки и дриады. Как все же тесен мир!

Но, даже боясь бандитов, толстяк убедил их, что хватать и допрашивать меня резона нет. Так они лишь сделают хуже сами себе. Поэтому было решено обыскать все мои вещи, надеясь, что рано или поздно дневник обнаружится.

Мое отбытие в академию позволило безбоязненно порыться в моей квартире, а вот в доме бабушки они этого сделать не могли.

— Старая ведьма сильна! — воскликнул Бердинг. — Она вокруг девчонки такой защитный контур возвела, что прямой поиск не срабатывал!

Я хмыкнула, но не стала спорить. Сама я никакой защиты не ощущала.

Гедымину дело подали с другой точки зрения: кто-то охотится за документами Крившина, а они могут быть у меня. Значит, нужно помочь девушке с поступлением, которому препятствует родственница, а еще нужно втереться в доверие.

— Ты именно об этом читал тогда в поезде? — перебивая допрос Бердинга, спросила я вампира.

— Сначала моей задачей было лишь наблюдение, но когда фавн в открытую передал послание, где мне предлагалось вступить с тобой в разговор… — вздохнул Гедымин. — Я не очень понял, зачем это было необходимо, ведь присматривать за тобой я мог и так.

— После обыска квартиры (а там все перевернули вверх дном через час после моего отъезда) кое-кому стало ясно, что просто наблюдением правды не узнать, — догадалась я, не глядя на толстяка. — Нужно было, чтобы кто-то стал мне достаточно близок, и тогда я расскажу этому кому-то о себе и о своих тайнах. Ты говорил, что сам придумал насчет влюбленности…

— Ха! — заржал Бердинг. — Разве б этот олух додумался до такого сам? Это я!.. Я подсказал ему!

А дальше все происходило, как в игре с тремя участниками, где я оказалась самой непонятливой из игроков: Гедымин, помня про инструкции шефа, но не зная его истинных целей, пытался выведать у меня о прошлом, а шайка бандитов рыскала вокруг, придерживаясь правил Сердия и не доверяя ему. Мои вещи обыскали, тетрадка-артефакт бабушки лишилась страниц, за мной наблюдали, и все это ради того, чтобы узнать, куда делся дневник. Никто из всей банды, включая Бердинга, даже не рассматривал вероятность, что родители могли уничтожить записи Крившина.

— Это по инструкции, — кивнул Бруссин на мое замечание, — но… Если дневник был именно такой, каким его описывают, то банальное сожжение привело бы к активации каких-нибудь чар. Так что его должны были уничтожить только после полной проверки в специальной камере с антимагическим эффектом и сильными магогасильными чарами.

В любом случае, я не хотела идти на контакт, поэтому Бердинг решил действовать сам. Он признался, что бандиты теряли терпение и постоянно угрожали ему, а свою шкуру он всегда ценил куда выше всего остального. В итоге Сердий решился лично поговорить со мной, надеясь усыпить мою бдительность упоминанием о родителях или пригрозить законом. Он рассчитывал использовать все, но добился противоположного эффекта: тайн я не раскрыла, но обмолвилась, что якобы видела самого Бердинга.

Колдун испугался. Он поверил моим словам, сложил два и два и понял, что видеть я могла его лишь в тот день десять лет назад. Ждать дальше он не мог, и бандиты получили задание вывести из строя вампира и напугать меня.

— Страх ведь развязывает языки! — выл Сердий. — Всегда!

Но ни нападение бандитов, ни прямая угроза от самого толстяка не подействовали. Я не собиралась приходить к нему и рассказывать о делах родителей.

— Ты с самого начала просчитался в одном, — хмуро подытожил Бруссин. — Ты банально забыл, что Олимпиада — дочь своих родителей.

Мне хотелось хмыкнуть, но я не стала портить момент своими собственными выводами на этот счет.

Так ли уж много во мне от родителей? Немного. Зато я долго жила в мире, где есть телевидение.

— Так странно, — пробормотала я, глядя на трещинку в потолке, — маленькая недоговоренность там, надежда на бюрократизм еще где-то, уверенность в отсутствии взаимодействия между отделами, редкие проверки… И получается вот такая история.

Никаких тайн, никакого детектива.

Хотелось смеяться, но я удержалась, слыша, как спокойно посапывает рядом на ковре Шиш. Повернув голову, я несколько секунд рассматривала лицо мага, прежде чем толкнуть его в бок, разбудить и отправить в свою комнату. Сама же пошла в душ, желая смыть остатки этого странного и тяжелого дня.

Уже стоя под прохладными струями, я вспомнила разговор с Гедымином на пороге здания Надзора, откуда нас порталом должны были доставить обратно в Хилгар.

— Так глупо все вышло, — стараясь быть веселым, негромко сказал вампир. — И я… Даже мысли не было, что шеф что-то задумал.

После дачи показаний, после росписи под десятками бланков и еще сотни заверений, что я на самом деле не знаю, где может быть дневник, мне совсем не хотелось вести проникновенные беседы, когда на брусчатке в пяти метрах от нас с Гедымином переминались с ноги на ногу Шиш и его дядя с порталом в руке.

— Обижаешься на меня? — уточнил вампир, с прищуром посматривая куда-то поверх моего плеча.

Я покачала головой, не слукавив даже в мыслях.

— Рад, — слабо улыбнулся Гедымин. — Я очень рад. Может, я даже смогу пригласить тебя как-нибудь… куда-нибудь? Просто так. Не по делам.

Я вновь кивнула и постаралась выдавить улыбку.

— Что теперь будет с твоей работой? — вспомнив, уточнила у вампира.

— Назначат нового начальника, — пожал плечами он. — Буду работать, как и раньше, только уже по должностной инструкции, а не по какому-то выдуманному плану, как было с шефом.

Вновь покивав, я распрощалась с Гедымином и спустилась с крыльца, спиной чувствуя взгляд вампира. Тогда у меня не осталось сил, а теперь почему-то в голову забралась и не давала спокойно существовать мысль о том, нужно ли мне общение с ним.

— Про учебу вспомни! — прикрикнула я на себя, закуталась в халат и отправилась спать с предчувствием провала.

— Доброе утро, студенты, — громко произнес ректор, внимательно глядя на собравшуюся в зале группу.

Мы с девочками взялись за руки, поддерживая друг друга.

— Как вы все знаете, сегодня вас ожидает сдача лабораторной работы, по итогам которой мы определим состав пятерок и окончательно решим насчет двоек, — продолжил Думран, маршируя перед рядом стульев, на которых восседала комиссия из преподавателей: Дорус, Дарина, Ардус, Торд, Картин и еще несколько, чьи имена нам не были известны. — Мы будем вызывать вас парами, а вы — тянуть карточку с вариантом условий для сдачи.