Андрей Круз - Рейтар

Вел Злой уверенно, явно знал эти проулки хорошо и не так как я, по карте, а ногами хорошо исходив. Но его близкое знакомство с городом Улле я и так давно приметил. Сначала он толкнулся в потерявшееся в глубине темного переулка здание с вывеской «Пансион „Бриз“», перекинулся парой фраз с хозяином, приоткрывшим дверь на массивную цепь, потом махнул мне рукой, мол, дальше пошли.

— Еще днем ушла, говорят. Пошли в «Зингарское счастье», там она может быть, посмотрим.

Дальше мы шли совсем извилистыми переулками, протискивались в какие-то даже незаметные со стороны проходы, пару раз прошли через пахнущие помоями задние дворы, а затем вдруг оказались на довольно ярко освещенной, хоть и неширокой улице, у входа в большой трактир, над крыльцом которого горела целая гирлянда масляных фонарей, а в дверях стояли аж двое вышибал, что уже само по себе показатель «чистого заведения в грязном месте». В хороших районах вышибалы так и вовсе не нужны, а в дешевых местах за таких обычно буфетчики.

Один из вышибал, смуглый, с черной кучерявой бородой, толкнул перед нами дверь, пропуская внутрь. Зал оказался неожиданно большим, заставленным круглыми столами под скатертями, что уже само по себе можно было роскошью считать. Стены крашены в темно-красное, пол под ногами чистый и выложен хорошей каменной плиткой, подавальщики в белом. И публика вокруг приличная, ни откровенно бандитских морд, ни загулявших мелких приказчиков.

Пока я глазел по сторонам, Злой зацепил за рукав пробегавшего мимо подавальщика, спросил того негромко:

— Мирки не вижу, здесь он?

Подавальщик огляделся, потом сказал:

— Здесь, отошел куда-то просто, подождите малое время, почтенные. Вон и столик как раз пустой, присаживайтесь.

— Садимся, — сказал Злой. — Ты нам пока вина красного и воды принеси. Малый кувшинчик, так, чтобы Мирку дождаться.

— Сделаем, — солидно кивнул подавальщик и убежал в сторону буфета.

Злой объяснил:

— Нечего торчком стоять, внимание привлекать, тут подождем.

— А Мирка — это кто?

— За распорядителя здесь. Без него в малый зал не попадешь, да и не скажет никто ничего, как бы не спрашивал. Кабак это не простой, сюда много серьезных людей ходит, из тех, что лишнего внимания не любят. К слову, Луи Сонный, так огорчающий нашего друга Хека Заточку, здесь тоже часто бывает. И ведет себя, к слову, здесь всегда прилично, что в других местах с ним редко случается.

— А что музыки нет? — удивился я. — Название вон какие, и имя опять же, Мирка… зингар ведь, так?

— Зингар, верно, — подтвердил Злой. — Но музыка здесь позже начинается, считается, что ранний посетитель любит в тишине посидеть, поговорить, и только когда совсем напьются, тогда им песни с плясками подавай. Солидное место, говорю же.

Мирка подошел к нам минут через пятнадцать — самый настоящий зингар, сумевший надеть под шитый золотом желтый жилет шитую красную рубаху, и подпоясать это все зеленым кушаком. Черные кудрявые волосы намаслены и назад зачесаны, усы завиты, улыбка в тридцать два зуба.

— Ай, мастер Злой, давно не навещали, — разулыбался он, отодвигая от стола свободный стул и усаживаясь с нами. — И что так скромно сидите? — он показал на наши кувшины. — Дела как всегда?

— Да почти что, — столь же приветливо осклабился Злой. — Мы Марелу ищем, нет ее здесь?

— Зачем тебе Марела, — притворно удивился Мирка, — мало красивых женщин в этом районе? Загляни под любой фонарь…

— Мирка, — поморщился Злой, — не сбивайся на пошлости. Мы же не с улицы пришли.

— Там, — зингар показал пальцем с надетым на него огромным перстнем на входную дверь, — как раз улица. И вы оттуда пришли. Но это я так, просто уточняю. Зачем тебе Марела? — зингар жестом подозвал подавальщика и сказал ему негромко: — Бутылку марайского, сам знаешь с какой полки. Я угощаю, — снова улыбнулся он нам.

— Мирка, я очень ценю твое гостеприимство, но нам надо искать Марелу, — сказал ему Злой. — В любой другой день я бы с удовольствием распил с тобой не то, что бутылку, а большой кувшин вина, но…

— Ты не ответил на мой вопрос, Злой, — Мирка откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Это невежливо, демон возьми.

— Мы ей работу предложить хотим.

Мирка просто прикрыл веки в знак того, что понял, потом сказал:

— Марела здесь, но она занята. Говорит с одним большим и важным человеком, который присматривает за тем, чтобы у нее всегда все было хорошо. Посидите со мной, расскажите что-нибудь, а потом я вас к ней проведу.

— Это Пик Шкипер, что ли, — усмехнулся Злой. — Вроде как он за портовый район перед темными владетелями отвечает. Или ошибаюсь?

— Ты редко ошибаешься, но сам знаешь, что давать ответы на такие вопросы здесь считается неприличным, могут не понять.

Разговор так и шел дальше, непонятный, состоящий из шуточек вперемешку с намеками и недомолвками. Принесли вино, оказавшееся на удивление хорошим, к вину сыр, нарезанный кубиками, разных сортов, пересыпанный красным и белым виноградом. Пили его уже не разбавляя, не тот сорт, такое разбавлять — только портить, но допить не успели — к Мирке подбежал подавальщик, прошептал что-то, после чего тот сказал, поднявшись из-за стола:

— Я вас к Мареле проведу, пошли.

И не дожидаясь ответа, направился вглубь зала, как оказалось — к тайной двери, прикрытой от нескромных взглядом портьерой и заодно ширмой. И за дверь, куда он вежливо пропустил нас, оказался еще один зал, поменьше главного, с деревянными кабинками на шестерых каждая, выстроившимися вдоль стен. Диваны в них были обиты синим бархатом, темно-синими же были и стены в зале, только светильники из начищенной бронзы, как те, какими торговал старика в лавке, куда нам надо Пателя заманить.

Мирка, широко, но совсем неслышно шагая по ковру, подошел к самой дальней кабинке, что справа, и сказал сидящей в ней женщине:

— К тебе гости. Ужин за ваш счет, — тут же повернулся он к нам.

— За наш, за наш, — засмеялся Злой. — Мы время отбираем, мы его и оплачиваем.

Зингар кивнул и, быстро повернувшись, ушел.

— Здоровья и благоденствия тебе, Марела, — сказал Злой, усаживаясь за стол без какого-либо приглашения. — Давно не виделись. Это товарищ мой, Арвином зовут.

— И тебе благоденствовать, Злой, — белозубо улыбнулась молодая женщина. — Зачем это я тебе понадобилась?

— Как зачем? Таланты твои всегда востребованы.

Она была красива, без всякого сомнения. На первый взгляд ей было годам к тридцати и приближалась она к возрасту самого своего расцвета. Темно-русые волосы, гладко зачесанные назад и собранные в аккуратный блестящий пучок, гладкая, чуть смуглая, удивительно нежная кожа лица, пухлые губы прихотливого изгиба, нос с едва-едва заметной горбинкой, большие темные глаза с длинными ресницами — идеальная красота. И ведь даже не поймешь, зингарка она или нет, совсем не похожа, если не учитывать обстоятельства встречи и имя.