Евгения Барбуца - Сказка для волка

Вытащив из гардеробной огромное махровое полотенце, он подошел ко мне, укутав меня в ткань. Подхватив меня на руки, отнес на кровать, где принялся растирать мои заледеневшие конечности и сушить полотенцем волосы. Пусть я и была обнажена, казалось, его это совершенно не волнует.

Саша был обжигающе горячим. Каждое его прикосновение отдавалось во мне теплом. А мне так хотелось согреться.

Знакомые запахи кружили голову. Его запах. Его руки. Мысли кончились.

— Саша, — прошептала я, неотрывно глядя на него.

Он замер, внимательно наблюдая за мной.

У каждого волка должна быть своя Красная Шапочка. У каждой Красной Шапочки должен быть свой волк.

Завороженная бликами света на его плечах, я протянула руку, что бы поймать их. Широкие плечи, гладкая кожа, и такое необходимое тепло. Оно нужно мне. Он нужен мне.

Осторожно провожу кончиками пальцев по его широкой груди. Горячо.

Быстрый взгляд в его глаза, и я уже не могу отвести своих. Там было все. Огонь, время, понимание, желание, и ожидание. Ему было интересно, что же я предприму дальше.

Наверное, раньше, подобный взгляд покоробил мою женскую гордость. Но не сейчас.

— Саша, — вновь прошептала я. — Мне холодно.

Вышло жалобно, совсем не так, как я хотела.

Плевать.

Он хочет действий, он их получит.

Пальцами исследую шрам на лице, от уха к подбородку. Руки дрожали, выдавая мое состояние. Страшно не было. И стыдно не было.

Кончики пальцев перемещаются на его губы. Они тоже были горячими. Он не понимает насколько сильно, я нуждаюсь в его тепле. Прижимаюсь к нему обнаженной грудью, несмело целуя его шею.

Он отстраняется от меня, пристально глядя в мои затуманенные глаза. Ему не нравится? Он не хочет меня? Его горячие пальцы находят мою кисть, и с силой сжимают ее.

Саша держала мою руку в своей, согревая ее. Он долго смотрел на меня в полнейшей тишине, будто пытался узреть что-то. Я не отводила взгляда, просто не могла. В одно мгновение выражение его глаз поменялось. В них я увидела нечто, что нормального человека заставило бы отшатнуться. Зверь. Животное. Не могу объяснить, это что-то за гранью понимания, совершенно дикое и явно не человеческого происхождения.

В этот момент показало себя и мое безумие. Я испытала искреннюю, ничем не замутненную радость. И он понял это. Почуял.

Его лицо вдруг оказалось рядом, а руки уже наматывали волосы на кулак. Его горячие губы терзали мои. Он не был нежен, не был он и терпелив. Но кого это волновало в тот момент? Уж точно не меня.

Не сразу, я поняла, что лежу на кровати, а его тело находится в восхитительной близости от меня. Такое горячее, такое большое, такое необходимое.

Обжигающий поцелуй. Руки на талии, вжимающие мое тело в его.

Не достаточно.

— Холодно, — шептала я, выгибая шею под жаром его поцелуев.

Именно тогда, показанный мне зверь, вырвался наружу. Я смеялась, приветствуя его. Смеялась до тех пор, пока не почувствовала болезненный укус. Горячий язык зализывал маленькую ранку на груди. И вновь поцелуи, так явно говорящие о ненасытном голоде. Мурашки мгновенно окутали мое тело, и тут же схлынули под натиском его жара. Грудь, живот, бедра. И его руки. Везде. Горячие, такие нужные.

Треск ткани. И он впечатывает меня в кровать, нависая надо мной. Горячо, как горячо. Восхитительно.

— Моя?

— Твоя.

— Ула.

И боль. Его смуглая кожа поверх моей белой. Его горячее дыхание поверх моего. Грудь ходящая ходуном. И больше не холодно.

Он не был удивленным, довольным да, но не удивленным. Знал.

— Скажи, что любишь? — его рык.

— Люблю, — обнимаю его за шею, прижимаясь всем телом. Кто сказал, что я солгала?

Мне больше не холодно, и это главное. Испугавшись, что лишусь тепла, я обхватила его ногами, прижавшись еще теснее. Плевать на боль. И дикая радость животного. Его самого.

И вновь движение. Он не хотел быть нежным. Не мог. Блики искусственного освещения ослепляли меня, мешая боль с чем-то еще, доселе не ведомым. Весь жар, так щедро даримый им, сосредоточился в одном определенном месте. Боль и жар. И это прекрасное чувство, что поднимается по позвоночнику.

Наслаждение. И боль.

Вспышка. И я выгибаюсь под ним, стараясь впитать его в себя. Я кричала? Смеялась? Не помню.

Я чертова мазахистка.

Пробуждение оказалось не самым приятным в моей жизни.

— Ру, — доносилось до меня сквозь вату. — Проснись, маленькая. Ну же.

— Са-ша?

Я открыла глаза, и попыталась проморгаться. Красное марево застилало взор.

— Саша, — требовательно позвала я, пытаясь дотянуться до него.

Он держал меня на руках, прижимая к своей груди. Я попыталась прикоснуться к его лицу, но ослабевшее тело не слушалось. В комнате стоял странный запах.

Нечто горячее катилось по щекам. Слезы?

Невероятным усилием воли, мне удалось совладать с собственными конечностями. Проведя пальцами по глазам, я почувствовала влагу. Странная, липкая и вязкая, она обжигала пальцы. Посмотрев на собственные руки, даже сквозь туманное марево, я поняла, что плакала кровью.

— Началось, — вздохнула я.

Бедный Саша, проснуться рядом с девицей плачущей кровавыми слезами. Не самое приятное пробуждение.

— Павел, — орал Саша. — Немедленно ко мне. Она истекает кровью. В прямом! Из глаз, ушей и носа!

Зачем так кричать?

И рядом падает трубка телефона.

— Что он с тобой сделал? — меня сжимают чуть сильнее, чем это необходимо.

— Переливание крови, — призналась я. Язык слушался с трудом. — Дядя знает. Я модифицированная. Эксперимент. Люди. Дима сказал, что нужно всего лишь переливание. У нас одна кровь. Он очень хотел, что бы я обернулась.

— Дура, — шептал он. — Убил бы. Нахрена ты пошла к нему?

— А ночью песней называл, — не согласилась я.

Меня лишь крепче прижали к широкой груди.

Ситуация показалась мне довольно забавной, поскольку может я и выглядела, как умирающая, но чувствовала себя несколько иначе. Мне не было ни жарко и не холодно, не больно и не хорошо, словно нервные окончания все разом отключились. Говоря другими словами: мне было ни как. Потому излишняя Сашина нервозность виделась ненужной. Зря он обстановку нагнетает, у меня ведь есть два варианта развития событий. Либо выживу, либо нет. Оба варианта, признаться честно, не прельщали. Выживу — свихнусь, не выживу… тут и говорить не о чем.

Саша держал мое слабеющее тело в горячих объятиях, пока не прибыл доктор.