Тень великого колдуна (СИ) - Шумских Светлана Геннадьевна

— Я же говорил, что с ней все в порядке! — Повысил голос Тим, пытаясь втиснуться между загробными завываниями, на стихи официального гимна Белогорья. — Жених с невестой одеты в официальные подвенечные наряды своей провинции и связаны за запястья шелковой лентой. Смотри-ка, вон те двое справа…

Асеер открыл рот, тоже порываясь что-то сказать. Но мне ничего не нужно повторять дважды. Поговорку про двух зайцев придумал ленивый человек с комплексом неполноценности и плохой реакцией, а талантливый игиг с выдающимися способностями не рассусоливает, он трансформируется и действует. Короче, луженные глотки хористов еще не закончили сообщать алчущим шпионам и страдающим амнезией соотечественникам, насколько широка империя родная и сколько в ней озер, полей и рек, а мы с охотником уже облачались в подвенечные саваны под неустанным руководством Митича. С платьем пришлось повозиться не меньше, чем с его хозяйкой. Прекрасная невеста оказалась буйной теткой в тяжелой весовой категории, и так активно боролась за процветание своего рода, что едва не перевернула стол. Впрочем, небольшое применение силы вкупе с усыпляющими чарами смягчили отходчивую девичью душу. По крайней мере, от обмякшего тела никаких возражений больше не поступало. Жених, симпатичный светловолосый мужчина, напротив, обрадовался нам, как смертник помилованию. Он благодушно позволил себя связать, и, если бы не кляп, возможно, даже пожелал бы на прощание удачи.

Появление влюбленных из-под стола совпало с началом бала, не вызвав особого резонанса. Хотя благообразные дамы у бадьи с пуншом еще долго качали головами и цыкали вслед. Мы быстро затерялись в толпе, расплачиваясь за сердечные поздравления благодарностями по текущему курсу фальши. А котировки здесь были высокие. Местные лицемеры готовы были восхищаться прозорливостью дубового полена, красотой плешивой макаки, да что там говорить, на императорском балу даже упавший в тарелку таракан сошел бы за деликатес. В одном они были правы, мы действительно выглядели гармоничной парой. Горбатый (надо же было куда-то прятать примечательно длинную косу) жених в нахлобученной едва не до самого подбородка шляпе и мрачная, явно страдающая нервным тиком невеста, передвигающаяся кривыми перебежками. Из всего, костюма ненависти у меня не вызывала только юбка. Пышный шатер свекольного цвета, под которым с удобством расположился бы целый табор кочевников. На настоящий момент полезную площадь занимали старые штаны, заправленные в грязные сапоги, с которыми я так и не пожелала расставаться, общий арсенал оружия и согнувшийся в три погибели Тимхо, то и дело норовивший наступить мне на ногу.

— Прекрати так хищно таращиться по сторонам. — Строго приказал Асеер. — Тебя уже пугаются. Вон Силлийский посол чуть серебряные ложки мимо кармана не положил. Хочешь, чтобы нас задержали по подозрению в массовом сглазе?

— Может, я подыскиваю себе партию получше, пока не поздно!

— Ты еще плакат нарисуй. Меняю старого горбатого жениха в приличном состоянии на одного полуслепого графа. Хромого герцога с доплатой. Или на полтора барона. Срочно. — Ядовито ухмыльнулся охотник. — Пока и этот не сбежал.

Я представила, как ударяю по рукам с могучей зверевидной бабой и помогаю закинуть на плечо поникшего охотника. Забавно, конечно. Вроде бы, забавно. Но странная резь в груди в компании с накатившей следом бессознательной злобой подсказывали, что ни воображаемая, ни тем более, реальная баба далеко не уйдет.

— Ага! — Многозначительно сказала я сама себе. — Ну, надо же.

Асеер еще что-то говорил, насмешливо кривя губы, но потом осекся и вопросительно нахмурился, как бы интересуясь «что случилось?». Ха! Если бы я знала! Нечто подобное было, когда на тренировке Хозяин засветил мне кулаком в лоб. Вырубить, не вырубил, но потом долго объяснял, где я, кто я и зачем оскверняю этот мир. Мир неубедительно симулировал свое существование рваными клочками звуков или цветовых пятен, которые огибали рифы моего сознания с искусностью опытных мореходов. Море. Гуаба. Закатный берег. Рассказать ему про сон? Нет, пожалуй, не стоит. Он меня на смех поднимет. А нет, так самого придется поднимать и откачивать.

Время таяло, вытекало, словно кинжал из руки. Молчание затягивалось. Теперь дингир-ур тоже смотрел на меня, почти не мигая. В расширившихся глазах сквозило недоверчивое удивление, испуг, словно он говорил «вот тебе бабушка и тройное сальто со шпагатом». Можно было подумать, что мы видим друг друга в первый раз. Или в последний…

— Что вы там делаете? — Заволновался Тим.

— Что вы тут делаете?! — В отличие от предыдущего, этот голос было трудно игнорировать. Покойник бы и тот ожил, выбрался из могилы и послушно вытянулся по струнке.

— Церемония вот-вот начнется! — Толстый носатый сарим обрушился сверху разъяренным коршуном, и, не успели мы опомниться, как очутились в хвосте очереди будущих молодоженов. Рылом очередь утыкалась в длиннущую узкую лестницу, на первых ступенях которой напутственно шумел давешний сарим, почти невидимый из-за макушек женихов и широких спин невест. Выглядело так, будто все провинции хотели продемонстрировать свое благосостояние на наглядном примере, прогнав всех претенденток через городские ворота, и выбрав, тех которые застряли. Чтобы ни у кого язык не повернулся сказать, что, там-то и там-то, мол, женщины и дети не доедают. Да. А женихов наоборот подыскали таких, чтобы возрыдали даже самые безжалостные армейские вербовщики.

— Что он там так долго болтает? — Проворчала я. — Чего мы отираемся у этой лестницы?

— Он как раз про это и рассказывал. — Охотник со свойственным ему отсутствующим видом почесал рассеченную щеку. — В этой лестнице, ровно триста ступеней, она называется дорогой любви. По ней согласно традиции невеста должна вознести жениха на самый верх, дабы доказать крепость чувств и здоровья.

— Все всё поняли? Выдвигаемся! — Дал отмашку серокрылый. — Осторожно! Будет тяжело! Если почувствуете сильную отдышку или, что теряете сознание, не пугайтесь, у нас лучшие лекари. Красавицы мои, помните, на вас смотрит вся империя!

Теперь габариты невест не казались мне такими забавными. Перед глазами предстала ужасная картина: я с трепетом ссаживаю суженного на последнюю ступеньку и падаю замертво под осуждающий ропот толпы: «значит, все-таки не любила»…

— Поэтому в Белогорье выгодно брать сразу несколько жен. — Наставительно проговорил Асеер, беря меня за безвольно обвисшую руку. — Тогда можно устроить эстафету. Три по сто.

— Ах ты! — До меня, наконец, дошло, что дингир-ур попросту издевается. Я наградила тычком мерзко хихикающую юбку, но вырываться не решилась. На нас и так уже стали оглядываться.

Скоро я поняла, о чем на самом деле говорил сарим. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Небо давало людям понять, что им здесь не место. Ноги заплетались, как у старого забулдыги. Музыку заглушало натужное пыхтение потенциальных новобрачных и противный шум в ушах. Перед глазами рябило. Но все это окупалось.

Стены над ступенями разверзались окнами с видом на весь мир. Внизу, окрашивая алым облака, догорал закат. Заснеженные горы сменялись пестрым лоскутным одеялом полей, лентами дорог, городами, реками, деревушками, темными лесами, казавшихся клочками черного дыма. Можно подумать, что смотришь на волшебное полотно перемещений… или летишь.

В зале хватило места не всем, так что некоторые пары танцевали прямо в воздухе. Не думала, что в этом мире остались вещи, способные восхищать до слез. Может быть, я опьянела от высоты, а, может, просто становлюсь сентиментальной с годами. Но даже если бы у меня заранее вынули душу и выковыряли сердце, все равно бы подтвердила, что ничего прекраснее не видела. Струились ткани. Сплетались пальцы. Крылья складывались и распускались гигантскими веерами, партнеры то взмывали вверх, то резко ускользали вниз, приближая тени, то замирали друг напротив друга, то перетекали в искрометное вращение, от которого у меня кружилась голова. Отзывались тревогой старые несбыточные сны, хотелось вспомнить и понять что-то важное, безысходно ускользающее из памяти, как небо из слепнущих глаз.