Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1

Горожанам незнакомец тоже не больно-то нравился. Глядя на сдвинутые брови, поджатые губы, превратившиеся в щёлочки глаза, нетрудно было догадаться, что речь этого облезлого чародея пришлась бриаэлларцам не по вкусу. Впрочем, «симпатия», видимо, была взаимной: маг громко выкрикивал что-то, обвиняюще тыча всеми десятью растопыренными пальцами в толпу: «…фикция! Вы рабы, рабы!» — разобрала Делия.

Девочка в коротком белом платьице, ровесница си'алай сидящая на шее у рослого человека, испуганно пригнулась от этого крика и, одной рукой обнимая голову отца, другой потянулась к матери. Та судорожным жестом убрала в карман платок, который секунду назад изумлённо прижимала к губам, что-то сказала мужу, и он поспешил увести готовую расплакаться дочь с площади. Делию уводить было некому, но она и не нуждалась в этом — маг ничуть не напугал её своими воплями, по крайней мере пока. Она вообще ещё не поняла, что здесь происходит. Судя по обрывкам фраз, достигавшим её ушей сквозь общий гвалт, оратор ругал бриаэлларский уклад жизни, но за что?..

— Что там творится? — озвучил её недоумение резкий женский голос слева. Его невысокая зеленокожая хозяйка изо всех сил вытягивала татуированную шею, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. — И кто так кричит? Опять беженцы?

— Нет. Это так… местный подонок, — ответили ей.

— И как Кеара его терпит? Уму непостижимо! — присоединилась к ним ещё одна женщина. Очень худая, в тёмном платье и вышитом переднике, она показалась Делии смутно знакомой.

— Набить ему наглую морду — и дело с концом! — в сердцах рыкнул стоящий рядом человек с дорогой, адорской работы цепью на взволнованно вздымающейся могучей груди.

Его-то Делия уж точно знала: он жил в конце той улицы, где располагалась «Клетчатая мышь», заведение её родителей, и часто обедал у них. Кажется, этого человека звали Арк. Девочка потянулась похлопать его по плечу (перекричать толпу она и не надеялась), но едва её пальцы успели коснуться его рукава, как она застыла на скользких перилах, нагнувшись, с вытянутой рукой и открытым ртом: Делия увидела Аниаллу. И тут же поняла: это на неё, её любимую сианай, бесстыже орал взмокший от собственного крика возмутитель спокойствия. Негодование так обострило слух си'алай что каждое его поганое слово казалось ей почти осязаемым. Обернувшийся к ней Арк проследил взгляд девочки и забыл о ней столь же быстро, как и она о нём — не каждый день становишься свидетелем такого зрелища: ободранный, жалкий человечишка прилюдно орёт на Тень Аласаис!

Но сама Аниаллу и незнакомая Делии румяная, светловолосая алайка, кажется, совсем не обращали на него внимания. Даже оскорбительный выкрик насчёт уворованных детей, который напрямую касался судьбы Делии, сианай оставила без ответа. Они с подругой улыбались и обсуждали что-то своё. И это «своё», судя по их лицам, вряд ли было связано с сумасшедшим магом.

А он продолжал разоряться… Вдруг собеседница сианай подскочила на месте и, как показалось девочке, едва не свалилась с ветки. «Энаор, скотина!» — с рычанием в голосе на всю площадь заорала незнакомка. Аниаллу хихикнула, что-то сказала подруге и улетела на глимлае прежде, чем опешившая Делия успела окликнуть её. Сианай не выглядела ни расстроенной, ни раздражённой, словно и не слышала обвинений. Подумав, девочка решила, что Алу просто не показывает вида. Но придумать хотя бы одну причину, почему она это делает, Делия не смогла.

V неё самой волосы встали дыбом от злости. Ей было страшно обидно за Аниаллу, за всю её новую расу, за любимый город.

Она испытывала нечто подобное (только намного, намного слабее) всего один раз и совершенно по другому поводу. Было это в раннем детстве, и потом, вспоминая тот случай Делия смеялась над собой вместе со всеми. Дело в том, что маленькой она очень любила чёрное дарларонское масло, и конечно, как и всё вкусное, оно считалось вредным для детей. В обычные дни Делию им не баловали, но когда приходили гости, и она под шумок тянула и тянула лакомство со стола, домашние если и замечали это, то старались до поры не оговаривать сластену. Все старались, но только не тётя Линра! Делия на втором же кусочке получила по рукам, да ещё и длинную нотацию в придачу. Причём выговаривала тётка не столько племяннице, сколько сестре. И это сестре, благодаря мужеству которой она сама и вся её родня жили до сих пор на этом свете! Перед Делией стоял стакан с соком, и ей ужасно хотелось выплеснуть этот сок прямо в тощее тёткино лицо, но она не могла этого сделать. Было нельзя. Но и сдерживаться девочка была уже не в силах. Рука её судорожно сжала стакан, она подняла его, коротким, чётким движением вынесла в сторону и… перевернула вверх дном. Рыжее пятно медленно растекалось по полу, в столовой повисла неловкая тишина. Конечно, Делия тут же сама побежала за тряпкой, а тётку даже не забрызгало, но всё-таки это был хоть и маленький, но протест. На большее она тогда была не способна…

Но теперь — теперь всё было иначе. Алайская мораль сильно отличается от человеческой. Делия хорошо поняла это, изучая историю своего народа. Можно быть всеобщей любимицей и не обладая всепрощающей добротой её матери, можно открыто выражать свою неприязнь к тому, кто тебе не по нраву, можно спорить, можно задавать любые вопросы и… мстить своим врагам. С одной лишь оговоркой: если эта самая месть не повредит тебе самой — да, кажется, именно так говорили все её наставники.

Но почему же тогда алаи не заставят оскорбляющего их колдуна замолчать? Что же такое они знают про него, если не решаются наказать за подобное поведение? Или не считают нужным? Надо, ей обязательно надо узнать это.

— Его зовут Энаор? — девочка снова подёргала знакомого за краешек плаща.

«Надо же, — подумала она, — алаев ругает, а имя у самого алайское, да ещё какое — „величественный“! И как же настоящий Энаор это терпит?!».

— Нет, Райс его имя, — гневно рыкнул Арк, затем спохватился — вспомнил, что разговаривает с ребёнком, — поднял глаза на Делию, чтобы посмотреть, не испугалась ли она… да так и застыл.

И было от чего застыть: шутка ли, когда со знакомого лица, которое ты привык считать человеческим, на тебя смотрят два любопытных, светящихся алайских глаза. Арк забыл о маге и медленно опустился на перила рядом с ней.

— Делия, так ты получила-таки свои уши? — обалдело прошептал он, забрав в кулак свою короткую бороду.

Обе его соседки повернулись на его удивлённый возглас. Заметив Делию, одна что-то возбуждённо зашептала на ухо другой. Их примеру последовали ещё насколько горожан, по толпе пополз шепоток — новоиспечённая си'алай была не меньшей диковиной, чем сбрендивший колдун. Делии нравилось, как они смотрели на неё, впервые ей не было неуютно под любопытными взглядами бриаэлларских неалаев. Возможно потому, что на лицах этих существ отражались чувства, схожие с её собственными. Они смотрели на неё так, как только что она сама смотрела на Аниаллу: им было обидно за неё, они не понимали, как она сама и её соплеменники могут позволять какому-то ничтожеству обпивать грязью себя и свой чудесный город. Город правом называть который своим домом так гордились все эти неалаи: люди, энвирзы, адоры, илтейцы и многие, многие другие. Уголки рта девочки сами собой начали подниматься вверх. Она не знала, что сказать, поэтому просто молчала и улыбалась, переводя глаза с одного знакомого или незнакомого лица на другое. Физиономия соседа сияла гордостью, как будто то была лично его заслуга, что Делия «получила свои уши». Делии казалось, что она вот-вот решится и скажет им что-то настолько тёплое, настолько нужное и важное, что они все тут же забудут про Райса и, умиротворённые, разойдутся по домам… Но тут лишившийся аудитории маг решил вернуть украденную девочкой толику внимания.