Олег Борисов - Рассвет над Майдманом

Оторопь прошла, и лапа орка молнией метнулась к не успевшему удрать зверю. Сжимая его за горло, Хмурый одним прыжком оказался у пылающего костра и сунул тварь в огонь, где она яростно завизжала. Колотун от неожиданности рассыпал травы, которые нес к котлу и заверещал испуганно.

— Мох! Мох! Да очнись ты! Они же поджарят друг друга!!!

— Кто?

— Этот дикий болван и ночная тварь!

— Тебе следовало внимательнее слушать наставников. Колонг может плясать на углях и запивать все это раскаленной лавой. А если наш дикий вождь хочет поджарить себе лапу, так это его личное дело.

Хмурый отшвырнул захохотавшего колонга и стал яростно прибивать затлевшую шерсть. Колотун засуетился и прыжками поскакал за сумкой. Прибежавшие на вопли орки с интересом наблюдали, как дикому вождю бинтуют обгоревшую лапу. Послушали радостные вопли ушастого демона, танцующего в огне какой-то древний дикий танец. Постояли немного, покачали головами, похмыкали и вернулись обратно, к оставленным кострам.

Какое-то время спустя старый шаман уже с удовольствием уплетал похлебку, изредка бросая косые взгляды на Хмурого, который шипел себе что-то под нос при каждом неловком движении больной лапой. Колотун мрачно помешивал варево в чашке. Облизав ложку, он неожиданно хлопнул ей по лбу колонга, старательно вылизывающего щербатую плошку.

— Из-за тебя, урода, я рассыпал травы, и теперь ужин проще скормить волкам, чем доброму орку!

— Ш-ш-ш-што?!

— Закрой пасть, крылатая говорилка! — рассвирепел еще больше шаман. — За что мне такое наказание, два балбеса у моего костра! Вы собачитесь каждый вечер со времен Усыпальницы, а теперь уже начали активно членовредительством заниматься! А потом, когда кто-либо отдаст душу тьме, с меня спустят шкуру или Хранители, или Многоголовый…

— Он начал первый!

— А мне без разницы!

Колотун схватил за ухо колонга и швырнул его на Хмурого, после чего сунулся к ним и оскалил кривые пожелтевшие клыки.

— Мне без разницы, кто из вас попытается сдохнуть первым. Но клянусь всеми духами преисподней, я лично освежую второго, если он сдуру останется в живых. А потом со спокойно душой можно и самому в мир иной…

Мох отложил пустую миску, ухмыльнулся и достал любимую трубку.

— Да, тут ты прав, приправы чуть не хватает… Одного не пойму, дикий вождь, чего ты его в костер поволок, тебя ведь хорошие шаманы учили. Должен помнить, как этому демону соли на хвост насыпать.

Хмурый осторожно спихнул с себя зверя и пожал плечами.

— Забыл.

— Ты и не помнил, — буркнул колонг и прыгнул на оставленное место, насторожено кося в сторону маленького шамана, который с мрачным видом начал ужинать.

— Но я вспомню…

Хмурый осторожно пристроил второй котелок с водой и сел у костра ждать, когда можно будет заварить травяной чай. Крылатая тень неслышно возникла рядом с ним и нахально уселась на жарко тлеющую головешку.

— Сегодня я сорвался. Подумал — а почему бы и не попробовать. Не попробуешь — не узнаешь. Но поверь, так бездарно случилось в последний раз. Потому что если я снова возьму тебя за загривок, то это будет твой последний день. Я обязательно вспомню, как именно надо оторвать твою ушастую башку…

— Дурррак, — Колонг скривил морду и перебрался вглубь костра. — Что ты можешь знать про меня и мой народ? Что ты можешь знать о том мраке ночи, где мы прозябаем сейчас? Что ты можешь вспомнить о временах, когда вы и вам подобные изгнали нас с теплых скал за песками жаркого королевства Зур? Ты всего лишь тупой орк…

— А ты расскажи. Глядишь, тупой орк научится чему-то большему, чем просто умение слушать ветер.

— Ветер нельзя слушать. На ветре можно лишь замерзнуть.

— Значит, я не один тупой у этого огня, — усмехнулся Хмурый, продолжая баюкать обожженную лапу.

— Ладно, пока вы тут рассказываете сказки друг другу, давай я гляну твои ожоги, — подсел к нему старый шаман, держа в лапах несколько банок с лечебными мазями.

— Когда мы встречаемся с проводниками? Уж какой день в пути, скоро эти горы насквозь пройдем.

— Не суетись, мы уже с ним встретились.

Колонг с интересом разглядывал маленького крепкого гнома в темной одежде, что сидел на краю света и тени. Гость с благодарностью принял из рук Колотуна большую миску с едой, весело подмигнул всем сидящим у костра и с удовольствием принялся за ужин.

— Повтори еще раз, я беспокоюсь. Если от волнения или боли ты что-либо перепутаешь, то погубишь и себя и нас.

— Сколько можно? Я повторял уже раз пятнадцать!

— Надо будет — еще сотню-другую пропоешь, — недобро окрысился землистого цвета гном, кутающийся в толстую шерстяную накидку.

Глонг вздохнул, но предпочел не спорить с Хранителем Библиотеки. Спорить с ними все равно, что пытаться головой пробить скалу. Упертые и сварливые без меры.

— Я лежу в центре, до приказа не шевеля руками или ногами. Если не будет сил терпеть — кричу что есть мочи. Главное — не шевелиться. Когда вы дадите приказ…

— Какой приказ?

— Вы пропоете на пару «Имя расторгнет круг», потом ударите по краю стола Молотом Звезд, — Глонг скосил глаза на покрытый зеленью молоток с непомерно длинной рукоятью. — Как только вы отдаете мне этот приказ, с моих рук снимают ремни, и я должен затушить ладонями свечу, что будет стоять у меня на груди. После этого — я должен замереть и лежать до конца обряда…

— Вот именно. До конца обряда. Итак: без движения, слушая нас. Потом — тушишь свечу и, не разнимая рук, снова замираешь. Все просто.

Несколько гномов суетились у центра глубоко скрытой в бесконечных катакомбах пещеры. Круглый зал с низко нависшим потолком прятался во тьме. Лишь в центре под слабо мерцающим магическим шаром покоилось огромное каменное колесо, неизвестно каким образом попавшее сюда. Плоскую поверхность отполировали много лет тому назад. В дыру, насаживаемую на ось, кто-то засыпал россыпь магических кристаллов, немного недостающих до края отверстия. Гномы в темных балахонах осторожно крепили по ободу бесконечную череду коротких свечей, искрещенных (м.б. «испещренных») разноцветными знаками. Нагой Глонг поежился от царящего в пещере холода, всем сердцем желая быстрейшего завершения пугающей его процедуры.

Во тьме у дальней стены на маленьком раскладном стуле сгорбился Гаттарам. Старого Магистра мучили недобрые предчувствия. Обряд должен изменить личную привязанность именного амулета Глонга. После чего гном обязан ощутить, где именно находится старый кусочек камня, подаренный им человеку за много миль отсюда. К своему несчастью, Магистр успел прочесть весь манускрипт, где описывались необходимые действия. В конце длинного свитка перечислялись последствия возможной неудачи. Смерть можно считать самым милосердным для изменяемого гнома и тех, кто будет ему в этом помогать. Гаттарам уже жалел, что согласился с таким вариантом развития событий.