Евгения Лифантьева - Железный герцог

Голем, не задумываясь, шагнул вперед и, словно копьем, ударил своим посохом вожака. Пес отлетел на несколько шагов, перевернулся через голову и вскочил. В груди у зверя теперь зияла огромная дыра, но он словно не замечал этого. Пробормотав что-то неразборчивое, "дядюшка Эльрик" кинулся в самую гущу наступающих тварей, размахивая дубиной направо и налево. От каждого его удара слепленные из мусора тела раскалывались на куски, но и эти куски продолжали атаковать.

Вот упала одна из лошадей — ей в горло вцепились два пса, оба — без задней половины туловища.

Вот по-бабьи тонко визжит подгорник — собачья голова без тела, вращая горящими глазами, вцепилась ему в ляжку, и он никак не может извернуться так, чтобы попасть по ней топором.

Вот ползут по дороге, скребя когтями, отрубленные лапы…

Но все же подгорники оказались хорошими бойцами. Они крошили темных тварей на куски, словно мясники — коровьи туши. Голем, бросив дубину, теперь просто топтал зверей, превращая их тела в кучи мусора. Генрика выпустила еще несколько шаровых молний, и оплавленный мусор уже не пытался нападать, лишь слабо дрожал на камнях дороги грязными кляксами, пытаясь отползти на обочину.

Наконец Арчи дочитал заклинание, и с навершия посоха сорвался сноп зеленых искр. Раздался жуткий вой — и вдруг все кончилось. Кучи мусора на дороге больше не проявляли никаких признаков жизни.

На миг повисла тишина, лишь было слышно, как хрипит раненая лошадь.

— Вот тварь, топорище перекусила! — вдруг выругался кто-то из караванщиков. — Совсем новое было!

— Благодари матушку Эйван и господ магов, что тебе башку не отгрызли, — рассмеялся Туул Трот.

И, уже обращаясь к Генрике, спросил:

— А что это было?

— Песчаные псы.

— Кто?

— Долго рассказывать. Волки Троп мертвых. За Кромом они охотятся на те души, которые без проводника идут в Тимовы палаты. А, проникнув в наш мир, пытаются обрести форму. Собирают все, что попадется, и что могут удержать.

— И много их тут?

Генрика пожала плечами:

— Не знаю. Вряд ли. Говорю же — они как волки. Там, где охотится одна стая, вряд ли будет бродить другая.

— Это радует, — кивнул подгорник.

— Лучше прикажите добить лошадь, больно слушать, как она стонет. Кобылка не выживет. Укус песчаных псов ядовит. Точнее, это не яд… впрочем, какая разница. Лошадь нужно добить, а все, кого псы хоть чуть-чуть поцарапали, пусть идут ко мне.

Генрика еще раз похвалила себя за то, что, ввязавшись в авантюру с проводкой каравана, она потребовала, чтобы с ней шли только подгорники. Люди этого народа отличаются той практичностью, которая позволяет им не терять присутствия духа в любых ситуациях. Туул Трот моментально сообразил, что нужно делать. Раненую лошадь добили. Все, кто не пострадал во время схватки с псами, забрали коней и отправились к тому мостику, возле которого намеревались устраиваться на ночлег. С ними пошел Арчи. Четверо покусанных, не задавая никаких вопросов, беспрекословно ждали, пока Генрика найдет возле дороги местечко поуютнее, не заваленное оставшимся от стаи мусором, и позовет их.

К счастью, в дорожной сумке юной магички нашелся флакон с настойкой злобарника, которую некроманты пьют, чтобы уберечься от ядовитого воздуха Комешного мира. Сколько неудачливых магов умерло от "черной немочи", не дожив и до сорока, знают только сами некроманты. Воздух Троп мертвых настолько чужд человеку, что любая ошибка может оказаться роковой…

Впрочем, подгорникам девушка не стала рассказывать о том, чем они рисковали. Просто обработала раны и дала выпить по стопочке настойки.

— Крепка, зараза! — крякали мужики и спокойно отирали бороды.

А голем, дожидающийся, пока девушка закончит возиться с ранеными, вдруг подумал, что, может быть, когда-то давно, в той, другой, жизни, окажись у него под рукой бутылка такой настойки, то и его судьба, и история королевства могли стать иными. Но прошлое тем и отличается, что ничего нельзя изменить, можно лишь попытаться исправить какие-то ошибки…

***

Ночевали у ручья. Подгорник не обманул. Местечко действительно было прелестное. Журчала струящаяся по ярким камешкам вода, тихонько шелестели раскидистые дубы на берегу. Но Генрику не покидало ощущение тревоги.

Юные маги окружили поляну кольцом всех охранных заклинаний, которые знали. Для пущей надежности Арчи нашел подходящий валун на берегу и положил под него кусок лепешки. Конечно, соседство с прорехой на Кромешную сторону вряд ли нравится духам гор, и они, скорее всего, давно убрались из зараженной долины, но чем темные та-ла не шутят, может, и хозяин здешнего ручейка оказался упрямее других. Лишний союзник никогда не помешает.

Подгорники с интересом смотрели за действиями магов, но не вмешивались. Лишь когда Генрика подошла к костру и попросила кружку кофе, Туул Трот обеспокоено спросил:

— Вы думаете, ночью может появиться что-то опасное?

— Почему появиться, — хмыкнула девушка. — Оно есть, оно растворено в воздухе. Пока не уничтожена созданная проклятьем прореха между мирами, успокаиваться нельзя. Но на эту ночь нашей защиты должно хватить. А вот потом…

Генрика не ошиблась. Всю ночь вокруг стоянки бродили мороки, но ни один из них не сумел пересечь границу, установленную охранными заклятьями.

Здесь были и звери, и люди, то кажущиеся совершенно живыми, то похожие на восставших из гробов мертвецов. Уже под утро к краю поляны приблизилась фигура настолько реальная, что не сомкнувшая глаз Генрика даже вскрикнула от удивления:

— Не может быть!

Морок был похож на мальчишку в красной рубашке. Фигура подняла правую руку, и на ладони вспыхнул багровый огонь.

— Эльрик! — простонал голем.

Но морок появился так же внезапно, как и исчез.

— Именно этот мальчик снился мне, когда отец ушел с ополчением, — сказала Генрика. — Точно такой же, в такой же в красной рубашке. Он играл с красивой женщиной в какую-то странную игру, перемещая по столу драгоценности и простые камешки…

— Прости, девочка, — ответил голем. — Но это — мой морок. Ты сейчас видела все, что я потерял: и власть, и любимого внука… Знаешь, именно Эльрика я любил больше всех…

Генрика ничего не ответила. Лишь вдруг поняла, что больше ничего опасного не будет. Она проверила, как спят покусанные песчаными псами подгорники, послушала их горячечное дыхание, но ничего не стала делать, завернулась в одеяло и задремала.

К утру, как и опасалась Генрика, у раненых началась лихорадка. Туул Трот понял, что дальше караван идти не может:

— Или придется бросать товар, или ждать, — сказал он магам. — Вы уверены, что эта болезнь излечима? Она так похожа на "черный мор".