Джефф Вандермеер - Город святых и безумцев

Гораздо труднее оказалось скептикам отмахнуться от истории барона Пустякопустяковича и его Удивительной Дрессированной кальмарихи. В этой антрепризе, входившей в представления ряда цирковых труп, начиная с «Кавалькады чудес поразительных двухглавых братьев-трилобитов» и кончая «Пеклом греховного смеха Верховного жреца Дэвида Торнтона», Джордж Пустякопустякович (известный для друзей-прихлебателей как «Пустяк») и его королевская кальмариха Элатоза Ссорка выступали с шоу водяных кукол-рукавичек. В то время как Пустяк вел с авансцены рассказ, Элатоза Ссорка создавала сложнейшие психодрамы, основанные на пьесах малоизвестного драматурга Гоффмантола (оказавшего влияние на великого Восса Бендера). Окруженная с трех сторон местами для зрителей «сцена» представляла собой прямоугольный бассейн с мутной водой, которую закачивали из реки Моль. Выступая над поверхностью, мантия и голова Элатозы образовывали своего рода остров или «сцену». Пустяк надевал на руки Эталозы специальные куклы. Иными словами, в каждом данном эпизоде могло принимать участие до десяти действующих лиц, что позволяло создавать современные и исключительно сложные постановки (27), успешно конкурировавшие с помпезной обстоятельностью Мейчена и Шпорлендера. Два коллеги Пустяка по «Пеклу греховного смеха» вспоминают, что как будто не он контролировал это творческое партнерство. Как говорится в «Истории бродячих медицинских шоу и гнусных цирков» Анны Снеллер, Четырехлицый Мальчик-Ящерица Самуэль Пиппин сообщал, что «у себя в палатке они вели по ночам длительные споры. Пустяк кричал, а Эла отвечала ему пронзительным писком из переносного бассейна. Если в палатке горел свет, можно было видеть, как извиваются щупальца Элы, когда она пыталась объяснить что-то языком жестов. Пустяк просто стоял понурившись, точь-в-точь затюканный муж».

Трехчелюстевая Девочка — Акулий Плавник утверждает, что стала свидетельницей сцены, однозначно подтверждающей разумность кальмарихи. Войдя в палатку Пустяка и Элатозы, она обнаружила, что кальмариха диктует Пустяку новые сцены, а Пустяк злится, что ему приходится стирать только что написанную реплику и начинать все заново. «Казалось, — продолжала она, — что Пустяк был всего лишь писцом для гениального драматурга Элы».

Разумеется, имевший место при свидетелях спор из-за декораций, положивший конец их партнерству, дает исчерпывающее подтверждение разумности кальмарихи, поскольку Элатоза делала в сторону Пустяка грубые жесты. Вслед за этой размолвкой, описанной в статье Элейн Гурман для «Кальмаролога-любителя» (см.: Гурман, Элейн), ни о человеке, ни о кальмарихе никто больше не слышал (28).

За последние годы в печати появилось много чепухи о Пустяке и Элатозе. Худшая клевета относится к слухам (притом крайне глупым), что и Шпорлендер, и Бендер лучшими своими слухами обязаны «загадочной госпоже Э.», которой они посылали неудавшиеся сцены, когда их покидало вдохновение… лишь чтобы получить через анонимного посыльного неделю спустя восхитительные строки, где правка была внесена — изящным почерком и кальмаровыми чернилами (29).

Нет необходимости указывать на нелепость таких утверждений: кальмар скорее напишет собственной блевотиной, чем своими чернилами. Сама мысль об этом отвратительна.

6. Великолепный пример того, как от самого обычного имени существительного производят омерзительные наречия.

7. Глаза у моего отца были того стального серого цвета, который пронизывал вас пылом ученого. Однажды увиденные, вы не могли избегнуть этого взгляда, не могли даже отвернуться. У матери глаза были светло-голубые и ни на чем надолго не останавливались. Их взгляд не следовал за командным строем суровых слов, срывавшихся у нее с языка, но порхал тут и там. Рекомендую всем начинающим кальмарологам изучить глаза своих родителей, прежде чем заглянуть в глаза королевского кальмара. Ибо тогда вы будете поражены, насколько сходными, невзирая на все различия, бывают подвиды в столь различных семействах…

8. Ленивые или стремящиеся к неприятностям кальмарологи, возможно, действительно знают больше, но их сдерживает среда пребывания, в которой трудно достать требуемые книги и инструменты, дабы заявить о себе на избранном ими поприще. См.: Примечание 3. В те ранние годы некая трансформация была как будто желательна, даже необходима. Обычно причина просто в бурлении молодости. Однако в редких случаях из этого может развиться нечто чудесное. Дополнительные сведения см. в трудах М. А. Робертса.

9. Я сравнил бы эту проблему с тем, как, обсуждая царство грибов с непосвященными, мой отец употреблял выражение «плодовые тела». Мой отец твердо верил в Невидимый Мир просто потому, что в его работе столь многое зависело от микроскопа. Это последнее составляло отчетливый контраст матери, которая прибегала к мощнейшим астрономическим и духовным телескопам в надежде уловить хотя бы тень Господа. Между этими двумя противоположностями оказался юный королевский кальмар, который, хотя и наблюдается под микроскопом, зачастую вынужден чувствовать себя крохотным божком, качающимся по волнам безграничной тьмы.

10. См. Смайт Ричард. «Путь кальмаролога-любителя к самореализации: кальмар и я».

11. См. Увлекательное исследование Фредерика Роупера «Случаи вторжения кальмара в поселения в нижнем течении Моли: свидетельства очевидцев в пользу необходимости кальмаронепроницаемых домов».

12. Что позволяет сделать один веский вывод, лишь подразумеваемый в его книге: «Джордж Эджуик следует за мусорными баржами». Мой отец обычно называл подобные экзерсисы «бескнижными теориями».

13. Откровенно говоря, легче было бы просто продемонстрировать эту адскую и неудобную штуковину, чем ее описывать.

14. Рассказы очевидцев передают ощущение смятения и ужаса. Финансовый чиновник и бывший банкир-воитель при Трилльяне Джон Каддл повествует о том, как «шел по мирной тропинке вдоль реки, направляясь в город Дерт с большим мешком денег за плечами, когда внезапно что-то ударило меня и сбило с ног. Монеты из мешка полетели во все стороны. Лишь когда я поднялся и обследовал мои члены и мое окружение, то обнаружил, что промок до нитки и покрыт частицами водорослей, и понял, что меня облили: и вот, пожалуйста, этот огромный сукин сын с раздутой мантией смотрит на меня глазом как свинцовая тарелка, будто говорит: „Ну и что ты теперь сделаешь?“» (Местные прачки также жаловались, что кальмары дразнят их ради развлечения.)

15. Что до наличия души, не могу привести никаких свидетельств, кроме слов матери после частых посещений труффидианской церкви: «Нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать наличие души у существа, которое не способно погреметь костями». (Сама она просто слепо повторяла священника, которому пожаловалась на мое чрезмерное увлечение кальмарами. Нужно ли говорить, что подобные страхи были необоснованны?)