Брайан Толуэлл - Неподвластный богам

– Очень просто, Брахо. Я отправлю Конана в будущее. В далекое, туманное будущее, откуда он не сможет более досаждать мне.

Немногочисленные придворные, самые высокие вельможи Немедии полукругом выстроились у Трона Дракона. В человеке, восседающем на троне, очень трудно было признать короля Тараска. Сгорбленный, бледный, седовласый, с кожей, покрытой язвами и морщинами, с дрожащими руками, немедийский монарх выглядел дряхлым стариком. Но на изможденном лице властелина горели живые, полубезумные, наполненные безысходной решимостью глаза.

– Я собрал вас, чтобы своими устами, устами короля, объявить то, о чем, похоже, знают даже тараканы в подземельях моего дворца, – сказал Тараск. – Великая беда возвратилась на нашу землю. Не успела Немедия залечить раны, нанесенные владычеством карлика, как глубокой ночью пришла иная весть: Тезиас жив, вопреки заверениям Конана, и готовит ответный удар.

Придворные возбужденно зашумели.

– Да, – возвысив голос, повторил король, – он жив и готовит ответный удар. Его жуткий посланец преподнес мне картину, где я изображен гигантской крысой; именно в крысу незадолго до своей смерти обещал превратить меня проклятый карлик… Мне неведомо, где сейчас скрывается Великая Душа, но я знаю: он помышляет вновь поработить Немедию и беспощадно расправиться со мной…

– Ты сам виноват, – заговорил один из вельмож, высокий блондин в роскошном красном камзоле. – Сначала ты пригрел его, затем совершил другие злодейства, противные воле богов. Как мог ты вероломно пленить короля Конана и его супругу?! А что возжелал ты с ними сделать?! Вот Митра и покарал тебя! И ты, только ты, Тараск, единственный должен нести ответственность!

Тараск измерил говорившего полным презрения взглядом.

– Воля пресветлого Митры здесь ни при чем. Нужно быть круглым идиотом, каким ты, генерал, безусловно, и являешься, чтобы намекать на причастность Митры к воскрешению Великой Души. Но я не отрицаю своих ошибок. Я исправлю их.

– Не сочти меня бунтовщиком, государь, но скажу тебе все как есть: Немедия устала от твоего правления, – заявил низкорослый полный мужчина с жиденькой бородкой. – Если ты объявишь о карлике, я на поставлю и ржавого медяка за твою безопасность.

– И ты туда же, граф, – нетерпеливо отмахнулся Тараск. – А ведь я считал тебя неглупым человеком. Верно, близость трона затмила разум моим вельможам!…

– Что ты хочешь этим сказать, государь? – молвил худой седовласый человек с большой королевской печатью на впалой груди.

– Только то, мой добрый канцлер, что судьба Немедии и жизнь ее короля неразрывны более. Поймите же: я не держусь за этот треклятый престол, – Тараск быстро, с небывалой для старческих лет прытью вскочил с драконьего трона, и вид его был ужасающ. -

Я ведь уже царствовал под игом Великой Души и знаю, что это такое. Пока жив карлик, король Немедии всегда будет лишь игрушкой в его жестоких руках. Возлежа парализованный в своей опочивальне, принужденный внимать святотатственным речам призрачного Бога, я молил Митру о смерти. Но Пресветлый остался глух к моим страданиям, и в том была его кара… Конан убил Тезиаса, и Зло вновь простерло свои скользкие щупальца в мою душу. Возвращение карлика отрезвило меня; я знаю, чем искупить свои грехи.

– Немедия больше не пойдет за тобой! – воскликнул генерал.

– В самом деле?! ‹- свирепо окрысившись, вскричал король. – Может, Немедия пойдет за тобой?! Может быть, мне следует отречься?! Ты ведь на это намекаешь, старый вояка! А вы – вы тоже так считаете? Пожалуйста, я отрекусь! Кто из вас желает занять мое место? Конечно, ты, генерал? Или ты, граф? А может быть ты, канцлер? Отвечайте, глупцы, кто из вас жаждет подставить спину Великой Душе? Отвечайте, я требую, ведь пока король – я!

Вельможи молчали, в смущении понурив взор. Только канцлер тихо, но отчетливо произнес:

– Прости нас, государь. Мы верны тебе. Веди нас, и да покарают боги проклятого карлика.

Тараск самодовольно усмехнулся. Обойдя шаркающей походкой неровный строй придворных, он с видом полководца, блестяще отбившего нападение неприятеля, вновь уселся на драконий трон.

– То-то же! Итак, слушайте мою волю. На свете есть только один человек, способный на равных вступить в противоборство с Великой Душой. Это могучий воин, отмеченный благодатью богов. Этот человек поведет нашу армию против орд карлика…

– Ты, государь! – подобострастно воскликнул толстый граф.

– Нет, не я. Великий герой Конан из Киммерии, король Аквилонии, – он станет нашим защитником и заступником; такова моя воля.

Услышав такое, вельможи только охнули.

– В уме ли ты, государь?! – воскликнул генерал. – Конан враг нам! Издревле Немедия воевала с Аквилонией, и не быть иначе! Немедиец и аквилонец хватаются за меч, увидев друг друга!

– Решение принято, – сурово ответствовал Тараск.- Я признаю себя вассалом Конана. Пускай он ведет нас. Только вместе мы сумеем одолеть Великую Душу. Теперь не время враждовать. Немедии, Аквилонии, да что там – всем хайборийским царствам грозит смертельная опасность. В схватке с карликом не будет компромиссов. Или он нас – или мы его. Я вручаю свою жизнь Митре и, если мне суждено погибнуть, я буду знать, что отдал свою жизнь не зря. Я все сказал. Подготовь мои указы, канцлер. Я сам оглашу их народу. Верю: Немедия поймет и не осудит меня.

И, гордо выпрямившись, седой король удалился. Немедийские вельможи в недоуменном восхищении смотрели ему вслед.

Огромный вороной жеребец Конана мерно месил дорожную грязь. Киммериец ехал молча, и тревожные думы одолевали его. Верный Просперо, скакавший бок о бок со своим королем, изредка бросал на черноволосого властелина озабоченные взгляды. Позади шло войско: тяжеловооруженные рыцари центральных провинций на крепких конях, копейщики из Гандерланда в прочных кожаных куртках, неутомимые лучники из Боссонии. Аквилонская армия, общим числом тридцать тысяч человек, шла войной на Немедию.

Генерал Просперо не мог понять внезапной смены настроения короля. После той ночи Кован был сам не свой. Всегда бодрый и общительный, по-варварски грубый и прямолинейный, король стал походить на отшельника. Он мог подолгу просиживать в одиночестве у окна, вглядываясь куда-то в даль, точно стремясь приоткрыть завесу грядущего… На встревоженные расспросы соратников отвечал невразумительно. Как-то раз, запершись в королевской опочивальне, он целых четыре часа о чем-то спорил с верховным жрецом Митры, так что тот, выйдя наконец от короля, был бледен как мел и, шепча охранительные слова, удалился в свой храм. А Конан всю следующую ночь просидел в огромной библиотеке дворца; грубые, закаленные в суровых схватках, привыкшие сжимать верный меч, пальцы листали полуистлевшие страницы безымянных манускриптов. Утром Конан появился в тронном зале, и глаза его были наполнены тоской и недоумением. Просперо доложил о готовности армии к выступлению. Конан, казалось, не слушал его, но, когда генерал закончил, голубые очи короля сверкнули гневными искрами.