Эл Ибнейзер - Дар Менестреля

— Ты — мой старший, ты многому учился и преуспел в жизни, и теперь ты знаешь как говорить с людьми и заставлять их делать то, что ты хочешь, ты не боишься их, а твоя жена — лучшая женщина, которую такой сильный человек мог бы найти себе.

Потом, не снимая одной руки с Йолана она повернулась к Йонашу:

— А ты — средний. Ты тоже учился много лет, и теперь знаешь как говорить с Богом, и ты тоже не боишься людей и готов помогать им.

И касаясь раскинутыми руками их обоих повернулась к Дастину:

— А ты — младший, единственный оставшийся у меня на руках, которого отняла у меня та проклятая чума, охватившая город… Дети!.. — Прошептала она, опустилась на землю и заплакала.

Братья обступили ее, каждый стараясь утешить. Дастин говорил какие-то слова, Йонаш взял ее за руки, и даже обычно столь скептичный Йолан, присел рядом и бережно обнял ее за плечи. Корджер смотрел на эту картину с двойственным чувством. Это были его дети и он был счастлив, что они хотя бы так, но встретились с ним и со своей матерью, которая была его вечной спутницей и вечной любовью, но это было отнюдь не так в отношении детей. Своей вновь обретенной памятью он смотрел на них, и видел не только своих детей, но и бывших спутников, друзей, соратников, просто попутчиков, а этот бордовый нахал именно так обнимал в другое время, в другом месте и в другом мире свою невестку… Корджер спокойно ждал, когда рыдания женщины затихли и спросил:

— Надеюсь вы сюда «в гости» зашли, а не как мы с матерью?

Братья было недоуменно переглянулись, но Йолан быстро сориентировался и ответил:

— Да, в некотором смысле «в гости», отец, — он вопростительно взглянул на Корджера и, когда тот молча кивнул головой, продолжил, — Но вообще-то внизу идет бой и, в зависимости от того как он повернется, мы можем и «засидеться».

— Об этом не беспокойтесь, время здесь течет иначе чем там, так что торопиться нам некуда. Давайте присядем, нам так о многом надо поговорить.

И когда долина исчезла, превратившись в уютную комнату, погруженную в вечерний полумрак, с горящим камином, накрытым столом и удобными креслами, усмехнулся:

— Кажется и у меня начинает что-то здесь получаться…

Ситуация вокруг холма изменилась. Прибывшие хорнкарцы, как и ожидал Егард, бросились было на вершину холма, где развевался штандарт короля, но приблизившись они увидели и узнали своего герцога. По приказу Ильмера, в считанные минуты армия развернулась в сторону своего бывшего союзника и почти сразу же уничтожила его. Две сотни бродяг и треть отряда серых не смогли даже развлечь серьезным сопротивлением сотню тяжеловооруженных рыцарей, подкрепленных пехотой. Пытавшийся бежать Егард был проткнут стрелой хорнкарского лучника-пехотинца и испустил последний вздох еще до того, как тело доставили победителям…

На вершине холма под ясным солнечным небом над недавним полем битвы стояли победители. Не все. Герцог Хорнкарский уже праздновал победу со своими баронами, окруженный своим войском и подданными в лагере, разбитом в стороне от холма, а король Леогонии со своими рыцарями составил им компанию, и бывшие противники и новые союзники бурно пировали, благо что войско Хорнкара привезло за собой обоз со всем необходимым для подобного празднования.

У подножия холма из победителей остались лишь серые Йолана, а на холме стояло семеро, из которых только шестеро были победителями. Онтеро стоял не связанный, под обвиняющими, презрительными и не слишком дружелюбными взглядами остальных. Один только Дастин растерянно смотрел на своего друга, как будто не мог поверить тому, что услышал:

— Онтеро, ты действительно хотел убить меня и принцессу? Я не верю этому. Это какая-то ошибка, верно?

Толстяк грустно умехнулся и ответил:

— Извини, Дастин, но я не хочу тебе лгать. Да, я собирался убить вас двоих, потому что ваш союз грозил разрушить мир, и тогда вы все равно погибли бы вместе со всем миром. Извини, я просто не мог поступить иначе. Я привязался к тебе, но… словом, Дастин, если бы ты оказался на моем месте, я бы ожидал от тебя именно этого, и ничего меньше.

— Но, Онтеро, ты же видишь, ничего не рухнуло, посмотри какое голубое небо, яркое солнце, зелень, — Дастин наклонился и сорвал полевой цветок, — даже цветы, это когда еще не кончилась зима и все должно быть серым и пожухлым. Видишь — ничего плохого не случилось! Ты ошибся!

Онтеро отчужденно окинул взглядом и небо, и солнце, и зеленую траву с полевыми цветами, вздохнул и сказал:

— Это еще неизвестно. Никто не знает как кончается мир, может быть именно при солнечном свете и в цветах… Ты же сам видел пророчество, и я его прочитал тебе…

— А, «пока стоит мир», ты об этом! — Дастин улыбнулся, — Так ведь это слова из этой, Мельсана, как эта клятва называется, которую мы с тобой произнесли, что-то вроде «Дуро Вытерис»…

— Йуро Этерис?! — Побледнел Онтеро, — Вы с принцессой прошли через Йуро Этерис?!!! Значит это действительно было не о конце мира… Но, Дастин, все равно нарушение равновесия слишком велико. Настолько велико, что такого мир просто не может выдержать. Как только ты принесешь Песню в Мир равновесие будет настолько нарушено, что сразу за всеобщим светом должен наступить конец. Это как весы, если слишком сильно оттянуть одну чашу, то возвращаясь в равновесие они не остановятся посередине, а качнутся в обратную сторону…

— Онтеро, дружище, очнись! — Почти закричал Дастин, — Посмотри кругом! Какой конец мира? — и он обвел рукой буйство красок и зелени кругом, — Да мир выглядит как будто он только-только начался!

— Нет, Дастни, — грустно покачал головой, — это ты не понимаешь. Когда Песня придет в мир… как там сказано, в этом варианте, который мы с Аргвинаром прохлопали… «…Крик младенца на рассвете…»? «крик»… «песня»…

Онтеро растерянно и как-то нехорошо взглянул на Мельсану. Та решительно положила руку на плечо Дастина и вмешалась:

— Извини, милый, но в одном он прав — ты действительно ошибаешься. Этот человек тебе не друг. А мне враг. Колдун! — Резко продолжила она, повернувшись к Онтеро и зло прищурив глаза, — мой супруг считает тебя другом и скажи ему спасибо, потому что иначе твоя голова решала бы сейчас вселенские проблемы где-нибудь под кустом отдельно от твоего туловища. Ради Дастина я дарю тебе жизнь. Но если ты появишься в границах Леогонии, я не буду столь снисходительна в следующий раз. Ты понял, колдун? Убирайся на свой архипелаг, или сиди здесь в Корране, но по всей Леогонии хранители порядка будут иметь приказ, арестовать, а в случае сопротивления убить, колдуна Онтеро-Переддина с Архипелага.