Константин Кривчиков - Дочь Озара

Вада ничего не услышала, но ощутила вдруг такую сильную тревогу, что сердце сжалось. Также тревожно было ей, когда снились сны про волков. Еще до нападения глотов. И в то утро, когда они напали, ей опять приснились волки. Она проснулась от страха и лежала с закрытыми глазами, и в это время закричал младший брат: 'Беги, Вада, беги! Это глоты!' И она побежала. Сколько еще ее будет преследовать это воспоминание?

Тревога не отпускала. Девушка решила вернуться в стойбище. Поднялась по берегу и остановилась. Что это? Показалось? Между шалашами мелькнула тень. Вот еще одна.

Вада бросилась к себе. Когда она находилась уже совсем близко, из-за соседнего шалаша вылетели двое вариев и заскочили в шалаш колдуньи. Девушка даже не думала об опасности — ведь там Сиук. Через несколько мгновений она нырнула, наклонившись, в лаз шалаша и угодила прямо в руки высокого, широкоплечего мужчины. Глаза ухватили серые полоски на теле. 'Волк!' 'Волк' схватил девушку в охапку и оторвал от земли. Он был очень силен, этот незнакомец. Болтая ногами в воздухе, через плечо нападавшего, Вада увидела страшную картину. Второй 'волк' сидел на спине Сиука. Одной рукой он схватил юношу за волосы, приподняв его голову от лежанки, а во второй руке сжимал нож, готовясь полоснуть Сиука по шее.

Вада завопила так громко, что рука с ножом замерла, а 'волк' обернулся с недоумением и даже с некоторым испугом.

— Нет!! Не трожь!! Не смей! А-а-а!! Нет! Не смей, гадина!! — кричала Вада, мотая головой и пытаясь вырваться из каменных объятий незнакомца. От нечеловеческого напряжения самой Ваде показалось, что у нее из глаз сыплются искры. Внезапно по стенке шалаша пробежал легкий огонь, и через мгновение сухой тростник вспыхнул ярким пламенем. Второй 'волк' отпустил голову Сиука и сидел с открытым ртом. Первый 'волк' с силой несколько раз встряхнул Ваду, а затем резко прижал ее голову к своей груди и вывалился вместе с девушкой из шалаша.

Очутившись снаружи, первый 'волк' крикнул второму: 'Тащи его сюда!' Тот схватил Сиука за ноги и выволок из полыхающего шалаша. Просунув голову под мышку захватчика, Вада заметила, что тело Сиука в крови. Видимо, нападавший в самом начале успел ударить юношу ножом один или два раза.

— Не смей его трогать!! — снова завопила девушка.

Незнакомец пригнул ее голову к земле и проорал:

— Тихо! Замолчи! Никто его не тронет! Тихо!

Внезапно тело Вады обмякло, и она потеряла сознание.

…Очнулась девушка оттого что кто-то похлопывал ее ладонью по щеке. Она открыла глаза и увидела склонившееся над ним лицо 'волка'. Теперь Вада узнала его — она видела этого мужчину во время сокухи. Вирон! Тот самый загадочный и зловещий вождь 'волков', который хотел взять ее в жамы и, если верить Дулу, велел похитить ее глотам. Он еще улыбается, гадина!

Перед глазами девушки промелькнули события последних минут. 'Сиук! Что с ним?!' Она попыталась присесть — Вирон помог ей, подсунув руку под спину. Глаза нашли Сиука. Юноша лежал на боку и стонал. Вся его спина была в крови. Рядом с безучастным видом сидел второй 'волк'. Шалаш уже догорел, только дымились толстые ветки каркаса. Вада взглянула на Вирона с такой ненавистью, что тот откинул голову.

— Тихо, Вада, тихо. Успокойся, все в порядке, — со странной интонацией произнес вождь 'волков'. — Вот ты какая. Что же, я не ошибся.

Только тут до слуха девушки донеслись крики и стоны.

— Что это? Что здесь происходит? Зачем вы на нас напали?

Лицо Вирона помрачнело и приобрело жесткое выражение:

— Нам пришлось это сделать. Вы первыми убили наших воинов. Теперь мы убили ваших. Вашего племени больше нет. Но тебя и этого, — Вирон мотнул головой в сторону Сиука, — парня твоего, никто не тронет. Если ты поможешь мне.

— Я должна помочь ему сейчас, иначе он умрет, — собрав все мужество, девушка взглянула в глаза Вирона. У него был невыносимо тяжелый, давящий, завораживающий взгляд. Но их поединок длился всего несколько мгновений. Вирон моргнул и выставил вперед растопыренную ладонь, словно закрываясь от Вады.

— Не надо, Вада. Не надо так смотреть. Помогай своему парню. Он мне не нужен. Мне нужна ты.

Вирон давно понял, что его грандиозным планам не осуществиться без наличия чрезвычайных обстоятельств. Рутинная, спокойная жизнь, текущая по заведенному и понятному всем порядку, лучший аргумент в поддержку 'вечнозеленого' тезиса противников изменений: от добра добра не ищут. Иными словами, Вирону требовались потрясения.

Но потрясения, вызванные естественными обстоятельствами, вещь непредсказуемая и неуправляемая. Ждать надо неизвестно сколько и неизвестно, чем все потом закончится. Вирон это понимал. Ему надо было 'подтолкнуть' естественный ход обстоятельств в нужном направлении и с прогнозируемым результатом. И неожиданно на помощь пришел Руник.

Руник посетил стойбище 'волков' по поручению Зукуна на стадии подготовки 'брачного договора' между двумя племенами. Проницательный Вирон быстро раскусил двуличную натуру Руника: завистлив, жаден, но умен и недоволен своим нынешним положением в племени. Так уж было социально устроено общество вариев — младшие (брат ли, сестра) всегда оставались в тени старших. Для людей амбициозных система оставляла только два варианта: или безропотно дожидайся смерти старшего родственника, или меняй обстоятельства. Вирон почувствовал: Руник мечется между двумя вариантами. Первый его не устраивал, второго он опасался.

Угощая гостя, вождь 'волков' ненавязчиво накормил его 'пьяной' ягодой. Вирон знал, что после употребления такой ягоды у человека быстро развязывается язык, и он выбалтывает все, что знает. Захмелевший Руник мимоходом рассказал о происшествии, сразу привлекшем внимание 'волка'.

У 'леопардов' полным ходом шла сокуха — заключительный этап инициации юных девушек, после которого они получали права взрослой женщины. Все это время подходящие по возрасту девушки в течение нескольких недель жили в отдельной хижине под присмотром колдуний, получая различного рода навыки и знания. В один из дней Уна учила Ваду правильно разжигать огонь. Правильно, это значит не абы как, а в строгом соответствии с установленной церемонией — ведь Вада, кроме всего прочего, в будущем должна была стать колдуньей. Но у девушки что-то не ладилось.

Специально заготовленные палочки ломались, высушенная труха гриба вылетала из выдолбленной в деревянном бруске лунки, не желая загораться. Рассердившись, Вада бросила брусок на землю и, обхватив руками голову, уставилась на противную деревяшку злыми глазами. И тут случилось нечто такое, от чего Уна потеряла дар речи. Брусок неожиданно, сам по себе, затлел, а затем вспыхнул ярким пламенем. Сама Вада ничего не поняла — она подумала, что появившийся огонь — плод ее долгий усилий по вращению палочки в лунке. Прятался-прятался огонь, не хотел выходить, но, наконец, не выдержал и появился. Но Уна придерживалась другого мнения.