Анна Гурова - Башня Полной Луны

Над горами показался край солнца. Золотой луч уколол меня в глаз. Темная долина, окутанная утренним туманом, начала понемногу наполняться красками.

— Ладно уж, — ответила я с глубоким вздохом. — Я буду считать твои тени, а ты смотри за мной... И не потеряй мою душу где-нибудь между Окнами!

— Я буду ее беречь, — серьезно пообещал Альва.

Выбрав место поровнее, я села на землю. Выпрямила спину, подобрала под себя ноги, сложила руки на коленях. Альва встал у меня за спиной и положил ладони мне на плечи. Я почувствовала, как он убрал мои волосы с плеч. Мурашки пробежали по спине. Я закрыла глаза. Так бы и сидеть тут. Просто сидеть, пока солнце медленно катится по небу... 

Ровное дыхание привычно очищало сознание, выметая из него лишние мысли. Где-то в глубине все же сидела тревога. Она возникла не из страха перед Гаухаром.

Я боялась снова оказаться в башне.

Что делать? Страх может сильно осложнить эксперимент...

Я сама не заметила, что беззвучно напеваю мою песенку. Судя по тому, что Эриза знает ее, она сложена здесь, в Мураби. И тот, кто сочинил ее, знал, о чем поет! И если уж сложил ее — значит, побывал в башне и вернулся живой...

— Пойдем же, мой милый, пойдем же со мной, пойдем же со мной.К невидимой башне под полной луной, под полной луной...

Отпуская сознание, открыла глаза разума и души, постаралась открыться полностью. Да, в такой ситуации это просто запрещено. Шансы вернуться назад невредимой минимальны. А впрочем, я и так зашла уже дальше некуда. Теперь только вперед.

Как всегда бывает, я не заметила того мгновения, когда душа рассталась с телом. Только исчезли тяжесть и тепло ладоней Альвы на моих плечах. Больше у меня нет тела. Альва ощущает моей кожей, думает моим мозгом, смотрит моими глазами. В центре моего лба — его глаз, и на затылке, и в сердце, и на ладонях. Мы с ним сейчас одно. Я маяк, приманивающий корабли, — он пират, высматривающий добычу.

Я оборачиваюсь, смотрю на него и вижу его тени.

Вот это да! Их целых три!

Одна — обычная с виду, темная, — тянется на запад, к долине Луц. При виде нее меня охватывает странный трепет.

«Альва, нет, только не туда! Это неверный путь. Не нужно тебе туда ходить, поверь мне! Может, там и нет зла, но и нутром чувствую — это дорога в одну сторону. Если пойдешь туда, больше не вернешься...» 

Меня трясет, но я не могу разобрать, чья это дрожь. Похоже, Альва чувствует то же самое, что и я. Отворачиваюсь, оставляя темную тень за спиной, где ей и место.

Вторая тень — огненная, язык пламени. Она ведет на восток, к Ронге.

«Та-ак... Это тоже ложный след, я уверена. Тебе туда не надо. Тем более что мы только что пришли оттуда».

— Мне кажется, там что-то не доделано...

«Может быть. Но не сейчас... Вот она, тень, которую мы ищем! Тень Гаухара!»

Третья тень — ледяная борозда, морозная трещина в реальности.

«Вон он куда смылся — к ледникам! На север!»

— Туда, где кончается путь наш земной, ах, путь наш земной.Где демон таится за каждой стеной, за каждой стеной...

Я смотрю глазами Альвы или он моими? Мы летим над горами, перешагиваем через хребты. След ведет в знакомые места. Вот Беличья гора, усыпанная костями, вот белая башня на ее вершине... Теперь мне ясно, откуда в Мураби белый камень. Его тут нет — просто башня заморожена, покрыта инеем. Только чернеют под крышей четыре стрельчатых Окна. Вспоминаю сон, и меня охватывает ужас.

«Альва, давай закончим... Может, в следующий раз? Да отпусти же меня!!!»

Но воля Альвы ведет меня в башню. Еще миг, и я внутри. Вокруг меня — четыре Окна.

Холодный горный воздух гуляет под сводом башни. Я с опаской смотрю сперва направо, потом налево. Во всех Окнах видно одно и то же: сосновые леса, волнами поднимающиеся к небу холмы, над ними серые горные вершины. Я чувствую облегчение. И легкое разочарование — такой пейзаж можно наблюдать с любого перевала. Но что это там на юге? Всадник? 

Одинокий всадник едет по лесной тропинке, удаляясь от башни Полной Луны. На нем посеребренные доспехи и остроконечный шлем с закрывающей лицо серебряной маской. У седла лук и колчан, на поясе булава. Рядом бежит поджарая охотничья собака. Только что рыцарь укрыл в волшебной башне свою невесту, но сам прятаться не собирается. Он хочет сражаться, пусть даже один. Его путь нежит на юг, в сторону моря. Туда, куда пытаются уйти последние остатки армии амира Кабра. Их по пятам преследуют войска Ан-Ясина, переодетые мурабиты. Завоеватель, Ан-Ясин, милостиво отпустил проигравшего врага, на словах даровав ему жизнь. Его не касается, если местные сведут счеты между собой. Род Шатт уничтожен.

Остается только одно — вернуть меч.

Ночь в узкой, сумрачной долине. Рыцарь сидит у костра, глядя в огонь. Шлем лежит рядом, и я вижу лицо Альпы — юное, вдохновенное и решительное. Однажды я видела у него такое выражение. Когда он рассказывал о войне с демонами и ответственности за преступления предков.

Выманивая у меня направление на спецкурс...

Пламя костра вдруг трепещет и гаснет, словно кто-то покрыл его огромной холодной ладонью.

«Ты в самом деле надеешься что-то изменить? Один?»

Рыцарь надевает шлем и поднимается, держа наготове булаву.

«Я могу помочь тебе! Твои родственники не нарушали никаких клятв! Не их вина, что Ахмар успели первыми...»

— Никаких договоров с демонами!

«Так ты ищешь смерти?»

— Я хочу вернуть Альфинур.

«Какое совпадение! Я тоже. Давай ты заберешь его и отдашь мне. А я тебя за это сделаю...»

— Нет! Убирайся, Гаухар!

«Но я не могу допустить, чтобы проклятый меч снова попал в ваши руки! Прости, но ты останешься тут...» 

Головешки в костре начинают белеть. Но это не пепел — это иней. Лучики мороза ползут по земле и коре деревьев, по доспехам, по бархату плаща и по человеческой коже...

«Тебе — мороз. Огонь я приберегаю для остальных!»

— И мертвый я буду сражаться с тобой, — доносятся слова из-под маски — такие медленные, будто стали вязкими от холода. — Не будет мне покоя, пока я не верну меч и не прикончу тебя! Клянусь...

Голос обрывается. Рыцарь застывает ледяной статуей среди белой от инея поляны.

Другая статуя, такая же ледяная с виду, смотрит на него сияющим пронзительно-синим глазом. Протягивает руку, толкает его пальцем в грудь. Рыцарь с лязгом падает на замороженную землю. Иней взвивается в воздух, жалит щеки и лоб...

Зажмурившись, я отшатываюсь от южного Окна, словно в меня в самом деле швырнули горсть снега. Напоминаю себе, что мое тело — в дневном переходе от башни, на цветущем лугу, в руках Альвы. Понемногу успокаиваюсь и снова открываю глаза...