Виктория Бесфамильная - Баба-Яга на договорной основе (СИ)

— Слушай, Яга, — прошептала правая голова, склоняясь как можно ниже ко мне. — А может мне Синеглазку самому вернуть?

— И как ты это объяснишь? — я тоже шептала. — Извините ошибся, не ту девицу похитил?

— А может ее отцу вернуть? За выкуп?

Я задумалась. Родному отцу ребенок, наверное, при любом раскладе нужен. Если сумму попросить чисто символическую, наверное он не откажется. Нет, не поймите нас не правильно. Мы вовсе не сомневались в коварном плане Кощея, но затянувшееся ожидание наводило на определенные мысли. Например о том, что либо Иван не очень‑то и влюблен и жаждет возвращения невесты (а в таком случае это моя вина, и перед Синеглазкой было очень неудобно), либо отец его царь Берендей решил воспользоваться случаем и избавится от неугодной девицы (что опять таки было моей виной и опять перед Синеглазкой было очень неудобно). Так что волей неволей приходилось задумываться о запасном варианте. Синеглазка девушка кончено хорошая, но не может же она всю жизнь у Горыныча жить.

— Давай еще пять дней подождем, — предложила я, — если ничего не изменится, будем пытаться ее отцу вернуть.

— Давай, — согласился Горыныч.

И мы вернулись к итальянскому.

Это был день, когда сбываются мечты. День, которого ждешь всю свою жизнь, чтобы, когда он придет, сполна насладится счастьем. Я сидела на веранде дорогого кафе, в роскошном платье, любовалась видами моря и пила сангрию. А еще я купалась в мужском внимании. Все мужчины в кафе смотрели на меня, восхищались и любовались мной и даже, не побоюсь этого слова, они меня вожделели. Это был час моего триумфа. Ради этой минуты можно было страдать и мучится тридцать лет. Чтобы сейчас быть настоящей королевой, сводящей с ума. Остановив свой взгляд на кареглазом брюнете в дорогом итальянском костюме, я улыбнулась и мужчина решился. Он встал и с грацией хищной кошки подошел ко мне, слегка улыбнулся и низким бархатным голосом, от которого по моему телу побежали мурашки, сказал:

— Выходи чудище проклятое.

— Что простите?

— Выходи чудище на смертный бой.

С этими словами красивое лицо расплылось и превратилось в серую каменную стену пещеры Горыныча. С громким стоном я села и попыталась сориентироваться. Я по — прежнему была в пещере и день когда сбываются мечты был от меня еще дальше, чем луна. Единственным отличием сегодняшнего дня от дня вчерашнего было звуковое сопровождение, несколько оскорбительного содержания.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Иван — царевич пришел, — обрадовал меня Горыныч. — Драться зовет.

— Какая прелесть. Они всегда ругаются. Когда зовут драться?

— Само собой. Только Иван‑то почитай и не ругается совсем. Вот в прежние времена рыцари были куда как изобретательней. Я бывало специально долго не выходил из пещеры, чтобы их ругань послушать, — поделилась со мной левая голова.

— Синеглазка, вы готовы? — поинтересовалась центральная, как самая ответственная.

— Да конечно, — улыбнулась девушка.

— Тогда ждите здесь.

И Горыныч с гордо поднятыми головами направился на бой. Мы остались ждать и переживать. Я болела за Горыныча, Синеглазка думаю за царевича.

— Вот, — прервала мои переживания пленница, — передайте, пожалуйста, потом Змею Горынычу от меня подарок, — и она протянула мне сложенный ковер, который ткала все это время.

— Зачем?

— Ну он был такой добрый и милый. Я хочу его отблагодарить, надеюсь ему понравится.

— А как же подарок для царя?

— Я ему новый сделаю, это ведь совсем не сложно, — Синеглазка засмущалась.

— Совсем не сложно, — вспомнила я свои издевательства над нитками и служанками, а потом меня осенило. — Раздевайся.

— Зззачем? — Синеглазка даже отступила от меня на пару шагов.

— Это же очевидно. Внешность твою Баба — Яга заколдовала, но одежду‑то нет. А Иван — царевич видел мой наряд, думаю, он очень удивится, заметив, что ты переоделась.

— Мужчины обычно не обращают на это внимание, — отметила Синеглазка очевидный факт.

— А женщины очень даже, а во дворце их много. Так что раздевайся, меняться будем.

И я принялась снимать с себя эти одежки, делающие меня похожей на капусту. После некоторого колебания Синеглазка последовала моему примеру и тоже стала снимать свой наряд. Когда наш вещевой обмен завершился, я почти засвистела от восхищения. Платье, которое на мне висело и топорщилось одновременно, скрывая все мои достоинства и выпячивая недостатки, на Синеглазке сидело идеально, плавно обтекая ее фигуру со всеми ее впуклостями и выпуклостями. Кроме того цвет платья делал ее глаза еще ярче и более синими, подчеркивал белизну кожи и румянец щек, а уж косы ее сверкали как после посещения стилиста. Немного подумав, я решила включить Синеглазку в список свои смертельных врагов.

— Получай чудище поганое, — раздалось снаружи. — Вот тебе за невесту мою.

Поняв, что конец эпохальной битвы близок, мы побежали к выходу из пещеры и притаившись в тени стали свидетелями того, как Иван — царевич отрубил Горынчу все три головы одним ударом. Правда для этого Горынычу пришлось так изогнуться, подставляясь под меч, который в тот момент был где‑то возле его хвоста, что я всерьез заволновалась не было бы у него искривления позвоночника. Но вот отрубленные головы упали на землю и тело чудовища рухнуло следом за ними поднимая тучи снега с деревьев и сугробов возле леса. Иван — царевич вытер меч и устало вздохнув, направился к пещере. Сообразив, что если он войдет, то он меня найдет, я толкнула Синеглазку к нему навстречу и она буквально влетела в его объятия.

— Иванушка, ты пришел, ты меня спас, — проявила сообразительность девушка.

— Простите? — лицо царевича из лица человека удовлетворенного проделанной работой и предвкушающего встречу с любимой девушкой, превратилась в лицо человека не совсем понимающего, что происходит.

— Иванушка, ты не узнал меня? Это же я твоя невеста, Синеглазка. Баба — Яга заколдовала меня, чтобы никто не мог красоты моей разглядеть, но ты убил Змея Горыныча и снял с меня заклятие.

— А при чем здесь Змей Горыныч? — задал Иван вполне логичный вопрос (а Кощей считал его на это не способным).

— Ну, — Синеглазка слегка растерялась, — Змей Горыныч слуга Бабы — Яги верный…

— Она его хранителем заклятия сделала? — ответил Иван на свой собственный вопрос (а может я поспешила его похвалить?)

— Да, именно, — обрадовалась Синеглазка. — Или я тебе больше не люба? — и она обижено надула губки.

— Люба, — заверил ее Иван, но убежденным в своем чувстве не выглядел. — Ну если тебе из пещеры забирать ничего не надо, то поедем домой.