Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

Итак, чужого куратора опасаться нет резона, кроме ядовитого шипения, она ничего сделать не сможет. Кстати о «может», каким талантом обладает эта особа? Неплохо бы выяснить, так, на всякий случай. Я, не откладывая на завтра то, что можно узнать сегодня, озвучила вопрос.

— Ковальская, как и все кураторы, обладает даром переноситься в пространстве, ограниченным рядом условий. Она может оказаться лишь там, где находится тот, кого касалась хоть однажды, или где находится предмет с аналогичными свойствами. При этом, если речь о предмете, ей нужно детально знать, где именно объект находится.

— Она тоже не местная?

— Напротив, она из России. Полтора десятка лет назад ей не посчастливилось оказаться соседкой одной из привратниц. Через открытые врата прошел умирающий маг и, прежде чем скончаться, умудрился не только случайно убить привратницу, но и передать свою силу зашедшей за солью к соседке Зое. Ее феномен всесторонне изучили в «Перекрестке» и предложили работу. Я был куратором соседки Ковальской, а потом стажировал ее саму.

— Понятно. Что-то привратники у вас мрут, как комары от фумитокса. Надеюсь, меня не постигнет сия участь в ближайшие лет семьдесят. Ладно, пойду-ка я к себе. — Я тяжело вздохнула, шаркнула ножкой в тапочке, подумала, что мокрый пол надо бы вытереть, да ни малейшего желания уборкой заниматься нет. Пусть сам сохнет, естественным путем. Прихватив опустевшую бутылку для полива растений и отвергнутых женщин, я вышла, посоветовав напоследок под смешок вампира: — Дверь запирайте лучше, чтобы к вам никакие безумные маги из моих хором не прорвались! Или очередная делегация ревнивых женщин, что, пожалуй, более скверно!

Я не успела закрыть дверь, как ЛСД рванулся следом с возгласом:

— Гелена!

— Что?

Похоже, он несся на своих фениксовых рефлексах, и теперь, озадаченный моим вопросом, отступил, не зная, что сказать или сделать. Ладони нервно дернулись, сжались в кулаки, одна раскрылась, захватила край рубашки и смяла его.

— У вас давно гостей не было, лучше пусть кто-то из нас подежурит в вашей квартире, — сказал куратор. И мне почему-то показалось, как бы верны и вполне логичны ни были его слова, сказал он совсем не то, о чем думал. Я еще кумекала на этот счет, когда ЛСД продолжил: — Мы не будем мешать встрече гостей, подключимся только в крайнем случае.

— Ну я не возражаю, тем паче что вам все равно в итоге у меня оставаться, — согласилась я, впуская ЛСД в квартиру.

Вот как так получается? Я несколько лет подряд радовалась возможности уединиться и тишине, даже друзья привыкли, что ходу в мою крепость нет, и что в итоге? Этого третий день как знакомого мужчину приглашаю без возражений. Почему? А Аллах его знает. Он и Конрад не мешают, не вторгаются в личное пространство без нужды. А если вторгаются (память услужливо нарисовала картинку — тискающего меня всего пару минут назад вампира), то это пространство становится не суженным, а расширенным на двоих. Странно, чудно, непривычно, но почему-то уместно, своевременно и удобно. Да, все это так. И какая, собственно, разница почему?

— У тебя что-то опять с той магией связующей неладно? — уточнила я, щелкая замком. Если ЛСД понадобится уйти, телепортируется без затей.

— Почему ты так решила?

— Интуиция? — пожала я плечами, двигаясь в сторону ванной, чтобы наполнить прихваченную бутылку.

Кстати сказать, или некстати, а какого лешего я сама таким переносом не пользуюсь? То ли не привыкла, то ли считаю его запасным выходом исключительно для пожарных ситуаций и без нужды предпочитаю не употреблять?

— Или ментальная связь крепнет, — пробормотал под нос ЛСД.

В ванную он за мной по пятам не пошел, остался в коридоре, а потом и вовсе подался в гостиную. На кухне делать нечего, мы сытые, в спальню его не звали, а гостиная — самое то для сидения в засаде на случай неадекватного вхожденца из-за дверей между мирами.

— Я, Конрад прав, мало знаю о тех узах, которыми просил предков связать себя с избранницей. Но чувствую, ваш метод бондингов и досадный инцидент с Ковальской послужили переходу на более высокий уровень связи. Хочется верить, что теперь мы сможем контролировать происходящее на сознательном уровне.

— Секундочку. — Я присоединилась к куратору в гостиной, заодно бросив в вазу на серванте бумаги из банка, потом куда-нибудь в более подходящее место уберу. — Какое отношение ко всему этому имеет та женщина? Вы же с ней расстались не сегодня?

— Нет. — ЛСД поморщился, то ли жалел, что разговор вообще зашел так далеко, то ли ему неприятно было вспоминать Ковальскую. — Я о ваших действиях. Они могут трактоваться как ритуальные. Вы, — куратор почти давил из себя слова, но не умолкал, — неким ритуальным образом заявили на меня права, прогнав соперницу.

Я рассмеялась и отошла к низкому столику за программой ТВ. Трактовать свои действия по поливу брюнетки как ритуальное сражение за право владения господином Ледниковым мне в голову не приходило. Забавно!

Куратор улыбнулся уголком рта и с некоторой неловкостью отвернулся в сторону серванта, сделав вид, что заинтересовался вазой с кучей бумажек и фото в рамке. Да, мы там со Стаськой забавно вышли. На даче снимали, позапрошлой весной, когда он на пару дней приезжал, кое-какие документы оформлял. Фотографировала нас тогда Катюха. Братишка, хохоча, держал меня на руках, а я, тоже смеясь как дурная, бросала в объектив громадный букет пионов.

Милая фотография, одна из самых моих любимых. Куратору тоже понравилось? Обычно на чужие фотографии, не зная людей, ситуаций и истории, смотреть скучно, а ЛСД застыл перед ней, как памятник себе. Я уже хотела рассказать, почему бросила в Катюху букетом после ее язвительной шуточки, как электронная рамка вместе с фотографией загорелась бездымным алым пламенем, съеживаясь в бесформенный комок, и застыла куском вонючей пластмассы.

— Упс! Произвольное самовозгорание? Или мы не заметили гостя-невидимку с фаерболами? — поинтересовалась я.

— Прошу прощения, я готов возместить ущерб, — деревянным тоном, в котором не было ни малейшего раскаяния, а вот искры ярости, как ни крути, проскальзывали, процедил Ледников.

— Возместишь, непременно, новую купишь и принесешь. Между прочим, ты уверен, что родом из фениксов, а не каких-нибудь конанов-разрушителей или халков? Чем тебе маленькая невинная фоторамка-то не угодила? Картинка не понравилась до пламени в глазах? А мне всегда казалось, мы с братцем занятно вышли.

— Братцем? — На сей раз тон ЛСД был не деревянным, а растерянным.

— Станислав, мой старший брат, был на фото, — спокойным, умиротворяющим тоном доктора из тех краев, где пациентам требуется галоперидол, пояснила я и попросила: — Мусор выкини.