Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

— Входите, — откликнулся он, перебирая в шкафу галстуки и шейные платки.

Вот этот не жалко. И этот. А этот платок великолепного серебряного-голубого атласа оставим на финальный аккорд.

Перекинув через руку пару длинных широких галстуков, он повернулся к Маред. Позволил увидеть шелковые темные ленты и оценил, как девушка напряглась всем телом. До чего ты чуткая, девочка, ловишь все на лету. Идеальная любовница, только вот слишком много страха, причем неправильного. Страх может в корне убить будущее удовольствие. А может стать самой сладкой его частью, если это страх-предвкушение… Ничего, все приходит с практикой.

— Позвольте спросить, почему вы сами оплатили платье, хотя на его покупке настоял я? — ласково поинтересовался Алекс, садясь в кресло у кровати и кидая галстуки на его подлокотник.

Взгляд Маред метнулся за ними, но сразу вернулся к Алексу. Девчонка смотрела в упор, упрямо и почти зло. Новое платье она сменила на прежнее домашнее, но и в нем держалась так, словно до сих пор была затянута в строгий плотный шелк.

— Потому что оно для работы. Ваша контора — респектабельное место, и я должна выглядеть соответствующим образом.

— И это единственная причина? Я, кажется, обещал оплачивать все ваши расходы, касающиеся учебы и карьеры. Приличная одежда относится именно к ним. Вы об этом не подумали?

— Подумала!

В голосе Маред звучал вызов.

— Но с этим расходом я вполне справилась сама, как видите.

— Вижу, — с обманчивой кротостью согласился Алекс. — И даже могу понять ваши мотивы, дорогая тье. Вы решили, что за такой подарок придется благодарить, а быть благодарной или обязанной вам смертельно не хочется. Настолько, что вы готовы отказывать себе даже в необходимом, лишь бы не признать, что я исполняю свои обещания.

— Я… не думала об этом так!

— Позвольте не поверить. А еще позвольте напомнить вам основное правило наших отношений: я говорю — вы исполняете. Даже если это кажется странным, ненужным или несвоевременным. Еще недавно, насколько я помню, у вас были серьезные финансовые трудности. А сейчас вы оплачиваете наряд в одном из самых дорогих магазинов Лундена. Ваше право, конечно, самой решать, как тратить деньги, и я не собираюсь на него покушаться. Но подозреваю, что теперь вы даже лишнюю чашку кофе можете себе позволить с большой оглядкой. Не говоря уж о прочих мелких расходах. Верно?

— Это… мое дело.

Отвернувшись к окну, девчонка насупилась, губы обиженно распухли, а щеки порозовели. Алекс вздохнул. Да, это было неожиданно. Разве пришло бы ему в голову, что тье Уинни взбредет заплатить за себя самой? Кто вообще на его месте мог помыслить о подобном? Флория, отправляясь по магазинам, даже кошелек с собой не брала — все счета присылали на его имя. И он считал это само собой разумеющимся.

Но Маред Уинни в очередной раз удивила своей странной, безрассудной, но такой похожей на нее выходкой. Она изо всех сил старалась если не остаться с ним на равных, то хотя бы сохранить подобие самостоятельности.

Раздражение медленно исчезало, сменившись интересом. Алекс опустил руку в карман за неизменным даблионом. Ощущение теплого, согретого пальцами золота — почти как ощущение чужой кожи…

— Боюсь, что нет, — сказал он негромко. — Не только ваше, пока я за вас отвечаю.

— Я не могу сама купить себе платье?

Пальчики тье Уинни нервно вцепились в складки и без того слегка помятого платья — Алекс вдруг понял, что девушка одевалась сама. Почему не позвала горничную? Неужели кто-то из прислуги посмел проявить неуважение, и теперь девочка избегает их? Нет, невозможно… Не в его доме.

— Полагаю, можете, — усмехнулся он, — раз уж проделали это сегодня. Но вы неверно оцениваете происходящее, Маред. Я не собираюсь брать вас на содержание. Вы получите только то, что необходимо. Или приятно лично мне. Надеюсь, вы не собираетесь ограничить меня в желании видеть на вас красивое белье, например?

— Н-нет…

Темно-розовые пятна на скулах, глаза подозрительно блестят… Не пережать бы. Истерика не нужна. По крайней мере, не сейчас. И это определенно не каприз, что заслуживает наказания. Уж гордость от каприза он отличить может.

— Прекрасно, — подытожил Алекс. — Тогда будьте добры смириться с мыслью, что вам придется обновить гардероб. За мой счет, разумеется. Можете утешаться тем, что вы первая на моей памяти женщина, которую приходится на это уговаривать.

— Сочувствую, милэрд. Возможно, вы общались не с теми женщинами?

Ого! А девочка еще и зубки показывает? Тем интереснее…

— Возможно, — согласился он с обманчивой кротостью. — Обычно у моих протеже манеры получше, а упрямства поменьше. Что ж, тье Уинни, раз уж вам заблагорассудилось поберечь мои деньги, уговаривать не буду, не надейтесь. Но если через неделю я не увижу вас в том, что мне понравится, тогда…

— Что тогда? — с вызовом поинтересовалась Маред, разглаживая многострадальное платье с той же яростью, с какой до этого комкала.

— Будете ходить по дому вообще без одежды, — меланхолично сообщил Алекс, от души забавляясь. — При вашей фигуре это более чем позволительно, а заодно снимет наши разногласия.

— Вы… вы…

— Останусь в выигрыше в любом случае. И хватит об этом. Раздевайтесь.

Он откинулся на спинку кресла, перебирая в пальцах золотой кругляш, на котором давно выучил каждую щербинку и штрих рисунка. Девчонка, залившись краской уже целиком — у нее даже уши загорелись — принялась расстегивать лиф платья. Что ж, злость — это куда лучше страха. Глупая девочка… Глупая, смешная, искренняя… Вон как пуговицы едва не отлетают от лифа под нервными движениями пальчиков. А руки у девочки красивые. Маленькие, крепкие, изящной формы. И даже вечные пятна от чернил их не портят.

Алекс вздохнул поглубже, когда платье упало на пол бесформенным комком, но не сказал ни слова. Просто смотрел, не отрываясь, как Маред снимает нижнюю юбку. Неужели ей действительно важнее сохранить иллюзию свободы, чем окунуться в роскошь, о которой бедная студенточка и мечтать не могла? Ну, посмотрим.

С корсетом вышла заминка. Он шнуровался на спине, и Маред безуспешно пыталась развязать затянувшийся узел, нервно дергая концы ленты. Потом все-таки скинула плотный голубой атлас, украшенный кружевом, положила на кровать. Взялась за рубашку, помедлила, старательно глядя мимо Алекса. Потянула вверх…

Алекс смотрел молча, любуясь контрастом белоснежной ткани и солнечно-медового тела. Такая нежная гладкая кожа… Тянет прильнуть губами, ощутить ее шелковистость и аромат, приласкать языком бутоны сосков, проложить дорожку поцелуев ниже… Сам воздух предал его, потому что до этого обволакивал Маред, и Алексу показалось, что он вдохнул томный летний зной. О да… Было полнейшей глупостью сравнивать эту девочку с Флорией. Та, конечно, раздевалась куда более умело, каждым движением подчеркивая совершенство форм, словно у древней статуи. Но Маред… От нее веет жизнью.