Десять тысяч стилей. Книга одиннадцатая - Илья Головань
– Что происходит? – спросила глава Сегуната.
– Наши уже должны были добраться Императора. Я остался задержать врагов с внутренних стен, теперь догоняю.
Сегун смерила Ливия взглядом, полным уважения и восхищения. Она видела следы жуткой бойни под дворцом.
– Главного стража тоже ты?
– Да, – пожал плечами Ливий.
Сегун коротко кивнула. Они побежали дальше вместе, пока охранницы держались немного позади.
По дороге Волк коротко, буквально двумя десятками слов пересказал, что случилось. В ответ Сегун снова кивнула.
«Ее волосы изменились», – подумал Ливий. Когда Волк впервые увидел Сегуна, ее волосы были неестественно желтого цвета, но сейчас они были красными, будто мак.
У лестницы на третий этаж стояла охрана – совсем небольшой отряд закованных в доспехи бойцов. Ливию даже не пришлось марать руки: сама Сегун и ее телохранительницы быстро разобрались с врагами.
На третьем этаже охрана не попадалась. Ливий и Сегун бежали вперед и не встречали никого, пока не наткнулись на поле битвы.
Десятки противников наседали всего на одного бойца. Это был Ши Ду Кун. Посоха в его руках уже не было, оружие сломалось в бою. Образа тоже не осталось. Одну руку Ши Ду Куна отрубили, но он продолжал сражаться – как и любой монах, он умел драться врукопашную.
Недалеко от Ши Ду Куна, который «держал» ворота, шло еще одно сражение. Широкоплечий Юма отмахивался дубиной от наседающих врагов, а прямо за ним лежал мастер Ицу.
Стоило Сегуну увидеть сражение, как она сразу же отдала нагинату своей телохранительнице. Из ножен Сегун достала катану, а затем, сосредоточившись, взмахнула своим оружием.
По этажу прокатилась волна пламени.
Огонь сжигал врагов, за мгновение превращая их в уголь. Всего одного взмаха оказалось достаточно, чтобы уничтожить всех бойцов Императорского Корпуса. Погибли все, но огонь не тронул Ши Ду Куна, Юму и мастера Ицу.
– Мы успели вовремя. Это оружие я могла применить лишь раз, – сказала Сегун. Ее волосы стали совершенно белыми, будто снег.
Сначала Ливий переместился к мастеру Ицу. Увы, было поздно – наследник династии с южных островов уже умер.
– Не смог оставить его тело. Он много раз спас меня, – сказал Юма извиняющимся тоном, хотя никто бы не стал его винить, даже если бы он бросил тело мастера Ицу. Рана протянулась по лицу здоровяка из Бокэцу – он больше не мог видеть одним глазом. Тем же, которым не видел мастер Ицу.
Ши Ду Кун, хоть и остался без руки и исчерпал свои силы, неплохо держался.
– Поспешите внутрь, – сказал монах, когда Ливий хотел было подлечить его руку. Ши Ду Кун и сам смог остановить кровотечение.
– Думаю, так и стоит поступить, – сказала Сегун, открывая ворота в императорскую опочивальню.
– Даже не встанешь передо мной на колени, глава рода Тайфу? Ты совсем забыл, что значит жить по законам Империи Красного Солнца.
В голосе Императора не было ни грамма эмоций. Он лишь сообщал суть, будто зачитывая обвинительный приговор. Хироюки был готов к этому. Готов к тому, чтобы увидеть истинный облик Императора. Но не Омура Ёити.
– Наш Император – механизм?
Фехтовальщик неверяще смотрел вперед. Ему казалось, что перед ним – иллюзия, механизм с возможностью передачи голоса, да что угодно, но не Император собственной персоной.
– Уже очень давно, – ответил Хироюки. – Еще со времен прошлого восстания, когда Император пришел к власти.
– Ха-ха-ха! Занятно!
Сорока, до этого молчавший, громко рассмеялся. Он не терзался, как Омура Ёити, пусть и не знал правду, как Хироюки. Новый факт о сущности Императора лишь сделал все интереснее.
– У машины не может быть эмоций. Перенос души в механическое тело – несовершенен. Император не сразу лишился эмоций, но войну с ёкаями он развязал, когда у него их почти не осталось. Думаю, сейчас в нем нет ничего, что делало бы его человеком. Лишь слепое следование законам, – сказал Хироюки.
– Ты считаешь это неправильным, самурай? – спросил в ответ Император. – Я – именно тот, кто нужен империи. Тяга к закону – естественная суть человека. И я – само воплощение этой сути.
– Нет. Ты точно не тот, кто должен править империей, – мотнул головой Хироюки.
– Что ж, нападайте, глупцы. Мне придется провести казнь лично.
В одной рук Император держал двузубец – копье с двумя наконечниками, напоминающее вилы. Все бойцы Бокэцу не сдвинулись с места. Все, кроме Омуры Ёити.
Весь мир самурая-фехтовальщика перевернулся с ног на голову. Император оказался не просто тираном, а машиной, которая не способна принимать во внимание чувства людей. Вся та жестокость, с которой Омура Ёити мирился на протяжении жизни, стала казаться еще бессмысленнее. И тогда самурай не выдержал и бросился в атаку.
– Ёити, нет!
Но было поздно. Рывок Омуры Ёити был быстрым, самурай, действующий по принципу одного удара, хорошо знал, как моментально сократить расстояние между ним и противником. Вот только Император оказался быстрее.
Повелитель Империи Красного Солнца направил двузубец в сторону Омуры Ёити. Не прошло и мгновение, как по зубцам оружия пробежали разряды. И когда Омура Ёити оказался в середине комнаты, с двузубца сорвалась молния.
Всполох ослепил Бокэцу. Сила стихии прорезала покои Императора, и верхняя часть тела Омуры Ёити попросту исчезла.
– Ёити, – проговорил Хироюки, сжимая ладонь в кулак.
– Одна казнь завершена. Список его прегрешений будет оглашен позднее. Следующий, – спокойно сказал Император.
Невероятная подавляющая мощь повелителя Империи Красного Солнца сковала Бокэцу. Омура Ёити был одним из лучших бойцов, но Императору хватило секунды, чтобы с ним разобраться.
– Райто, Живой Гром, – сказал Хироюки.
– Именно, самурай. Вижу, у тебя Араши. Тебе дала его эта глупая девка, с которой мне давно следовало разобраться. Я пожалел ее, чтобы сохранить традиции, и вот что получил взамен.
Хироюки видел, как Сорока, держа руку за спиной, переписывает талисман с последнего цзянши. Мудрец Бокэцу готовился к атаке.
– Вы не способны навредить мне, – сказал Император. – Когда мою душу переместили в это тело, я утратил возможность развиваться. Но этого и не требовалось. Лучшие материалы, лучшие технологии. Все это тело – артефакт. Мои движения быстры. Даже без Райто я
