Майкл Муркок - Древо скрелингов

Все силы, враждебные Равновесию, собрались здесь, чтобы дать бой его защитникам. Теперь мы имели дело не с противоборствующими философиями Закона и Хаоса, а с самим Духом Лимба, безумным, но могущественным созданием, которое стремится к смерти, жаждет смерти, но не только для себя. Он хочет, чтобы все сущее кануло в небытие, поскольку только все сущее он считает равным себе. Когда все иные убеждения терпят крах, остается лишь один логичный выход – убить себя и всех тех, до кого дотянутся твои руки. Пример фашистской Германии подсказывал мне, что мимолетные злобные сны порождают чудовищ, ночные кошмары которых определяют существование всех нас.

Невзирая на свой обычный скептицизм я не сомневался, что именно эта рвущаяся на свободу сила приняла вид сверхъестественного смерча. Не было никаких сомнений и в том, что он намерен преградить путь тем, кто бросил ему вызов. Я понимал, что присутствую при магическом событии значительного масштаба. Я оглядывался в поисках укрытия, буквально физически чувствуя, как вокруг меня сгущается злоба. Вся злость мира сконцентрировалась в этом неподвижном вихре. Будь я по-прежнему верующим, то решил бы, что передо мной воплощение самого Сатаны. Я благоговел перед одиноким воином, который отважился бросить ему вызов.

Сейчас меня окружала гнетущая томительная тишина. Двигаться вперед было практически невозможно. Можно было подумать, что я иду сквозь плотную жидкость, а не воздух.

Огромное животное оказалось мамонтом; как и индеец, оно застыло в неподвижности.

Потом я увидел в тени огромного мамонта женскую фигуру. Она стояла лицом к смерчу, положив стрелу на тетиву лука. Ее хрупкие плечи укутывала белая накидка, которую она отбросила назад, чтобы та не мешала целиться.

Время остановилось. Даже мои собственные движения замедлились.

Я заставил себя двигаться вперед, надеясь, что глаза не обманывают меня и видят именно ту женщину, которую я хотел увидеть.

Чуть приблизившись к ней, я понял, что не ошибся. Это действительно была Оуна! Я попытался двигаться в ее сторону, и внезапно меня ошеломил могучий оглушающий рев. Он был похож на звук рога, разносящийся по всем измерениям мультивселенной. Он эхом повторялся вновь и вновь; казалось, он будет звучать вечно.

Смерч дрогнул, взвизгнул и яростно завертелся. Он полностью вернулся к жизни! Я видел внутри него омерзительные лица и конечности.

Поток воздуха отбросил назад мои волосы и одежду, словно ощупывая и изучая меня. Потом ветер еще усилился. Теперь вся сцена обрела подвижность.

Сквозь страшный рев послышалась чистая нота флейты. Моя жена натянула тетиву. Я хотел окликнуть Оуну, но боялся отвлечь ее. На что она надеялась? Неужели думала, что сможет убить смерч – причем сверхъестественный – стрелой, пущенной из лука? Почему Оуна так спокойна перед лицом смерти? Неужели она не чувствует силу этого чудовища? Или она в трансе? Погрузилась в сон внутри сна?

И кто играл на флейте, звук которой я слышал?

Вновь поддавшись инстинктам, я не задумываясь помчался по тропе, крича Оуне, чтобы она остановилась, подождала. Но из-за бешеного рева смерча она не слышала меня. Она медленно шла странной неестественной походкой. Неужели она и впрямь погрузилась в транс?

Казалось, высокий индеец знает меня. Он попытался остановить меня движением руки.

– Только она может проложить по льду Серебряную тропу. Там, где она пройдет, для нас откроется путь. Но сейчас она преодолевает сопротивление всех ветров мира. Эти ветры сошли с ума. Она борется с лордом Шоашуаном!

Я что-то крикнул ему в ответ, но мои слова унесли яростные воздушные вихри.

Внезапно меня по лицу хлестнул порыв ледяного ветра. Я на мгновение ослеп, а когда зрение вернулось ко мне, Оуна исчезла.

Я почувствовал, что за моей спиной кто-то находится.

Индеец взбирался на спину своего мамонта. За ним по берегу шагала группа воинов, словно сошедших со страниц "Сумерек богов". Если забыть о том, что не все из них были скандинавами, эти люди казались мне скопищем самых отвратительных и грубых викингов, каких я только мог себе представить. Я немедленно потянулся за мечом.

Их главарь шел впереди толпы. На нем был зеркальный серебристый шлем. Я уже видел его однажды. Я знал этого человека. В глубине моей души вместе со страхом зрело удовлетворение оттого, что мои инстинкты не обманули меня. На сцене вновь появился Гейнор Проклятый.

Даже если бы я не узнал его по шлему, мне был отлично знаком этот гулкий насмешливый хохот.

– Что ж, кузен, я вижу, ты услышал звук моей трубы. Кажется, он немного испугал тебя.- Гейнор поднял отделанный медью и бронзой кривой бычий рог, висевший у него на поясе.- Это был второй гудок.

Третий возвестит о конце всего сущего.

Потом Гейнор выхватил свой меч. Он был черным. Он выл.

Мной овладело отчаяние. Я должен был помочь своей жене. Но в таком случае на меня со спины нападут Гейнор и его дикарское воинство.

Внезапно Равенбранд овладел моей душой, сознанием и мыслями. Я обнажил его, не задумываясь.

Я начал приближаться к викингам, облаченным в доспехи.

Вновь послышался тонкий мягкий звук костяной флейты. Он слаженным аккордом отразился от горных вершин. Гейнор выругался и повернулся, изливая ненависть на индейца, который сидел на шее мамонта, скрестя ноги, закрыв глаза и, надув щеки, играл на своем инструменте.

С клинком Гейнора что-то происходило. Он изогнулся и затрепетал в руке хозяина. Гейнор прикрикнул на него, схватил его обеими руками, пытаясь справиться с ним, но безуспешно. Неужели я был прав, и флейта имела власть над мечом?

Потом мой собственный клинок буквально потянул меня к тропе и к Оуне. За спиной раздавались крики Гейнора и его людей. Я от всей души надеялся, что индеец отвлек их и они забыли обо мне. Я должен был помочь своей жене, самому дорогому для меня человеку, своей единственной святыне.

– Оуна!

Мой голос заглушили хохочущие ветры. Всякий раз, когда я пытался окликнуть жену, поток воздуха относил мои слова прочь. Я слышал и ощущал только вибрацию меча, которая непостижимым образом слилась в гармонии с завыванием вихря. Неужели этот клинок – предатель?

Неужели он заодно с ревущим черным смерчом, в глубине которого я видел свирепое лицо, с торжеством взиравшее на одинокую женщину, продолжавшую идти к нему решительной походкой, натянув тетиву, словно собираясь выстрелить в оленя?

Из смерча вырвался черный туман. Его длинные щупальца потянулись к Оуне, окружая и охватывая ее, но она, продолжая целиться, то входила в туманную пелену, то выпрыгивала из нее, словно девочка, играющая в "классики" Потом она пустила стрелу.