Саймон Браун - Сын соперника

Кроме того, Харкер послал несколько толковых офицеров из Комитета безопасности — тех, кому мог безраздельно доверять, — в три основных военных лагеря, расположенных в сутках пути от столицы. Он приказал им собрать войска и встретить его у верховьев реки Эскельстоун.

Когда Крофт с маленькой свитой выезжал из Беферена, то остановился, чтобы еще раз окинуть взглядом город — пусть продуваемый всеми ветрами, но от этого не менее прекрасный. Он не знал, суждено ли ему снова увидеть столицу.

— Президент Харкер, куда мы отправляемся? — спросил один из сопровождающих.

— На север, — ответил Крофт. — И как можно быстрее.

— Я не убивала девушку, если это то, о чем вы подумали.

Велан недоверчиво посмотрел на нее:

— А как же кровь? Лужи крови…

Квенион криво усмехнулась:

— Не думала, что все будет так… грязно.

— Так, значит, вы все же убили ее, — произнес Лаймок.

Внутренний голос советовал ему бежать от этой женщины как можно дальше. Ничего хорошего такая беседа не сулила. Однако неожиданно на лице Квенион появилась такая боль, что он не решился уйти.

— Та девочка умерла из-за того, что я сделала… Но не от моей руки. Это сделало бы ее бесполезной для моего господина…

— В качестве жертвы, — насмешливо закончил Велан.

— Конечно. А как иначе он мог поправиться? И каковы наши шансы на победу в грядущем деле, если его величество не будет полностью здоров?

— С чего это вдруг наша победа каким-то образом связана с самочувствием его величества?

Квенион побледнела. Велан подумал, что вот сейчас-то она и позовет Намойю, чтобы раскрыть предательство коварного тысяцкого.

Однако девушка сказала:

— Я — его Избранная. О чем еще я могу думать?

Лаймок пожал плечами.

— Мы не можем вернуться в Беферен, — тихо сказала Квенион. — И вы об этом знаете…

— После того как вы послали Комитету безопасности официальный отказ, с этим спорить трудно, — хмыкнул Велан.

— Вы и раньше прекрасно знали, что Намойя Кевлерен не вернется… да и вы тоже. У вас в Ривальде нет будущего, и вы об этом думали с того самого момента, как сошли с корабля. Наша общая судьба — Новая Земля, и на пути к счастью только один враг — тот же, с кем столкнулся наш народ в Ривальде. Хамилайцы в Кидане. Пока они там, мы не можем считать себя в полной безопасности. Чтобы победить Кидан, необходимы две вещи: армия и Намойя Кевлерен.

Лаймок подошел к парапету и еще раз посмотрел на север — туда, где раскинулся лагерь. От него до гор, видневшихся вдалеке, простирались огромные равнины, поросшие сочной травой. Ветерок, наполненный свежестью, снова принес запах моря. Какие бесконечные пространства, подумал Велан. Какие безграничные возможности…

Лаймок посмотрел вниз и увидел слуг Намойи, суетившихся во внутреннем дворике замка. Несколько человек были заняты стиркой, кто-то шил, кто-то разделывал цыпленка. Неожиданно он почувствовал, как это противоестественно — быть слугой Кевлерена. Но уже поздно. Есть ли у него теперь выбор? Есть ли теперь вообще у кого-либо выбор?…

Велан понял, что Квенион пытается оправдать себя, а не своего господина. Она хотела, чтобы ей простили преступление, совершенное ради исцеления хозяина. Единственным свидетелем той страшной ночи стал Лаймок, у него-то девушка и искала поддержки и понимания.

— Даже ради великих дел не стоит идти на все, — проговорил молодой офицер.

В ответ Квенион улыбнулась. Лаймок удивился.

— Значит, вы чувствуете, каково это? — сказала Избранная. — Вы понимаете, что мне приходится пережить?

Девушка произнесла эти слова так, будто все, что ей сейчас нужно, — обычное человеческое понимание.

Велан смешался. В предстоящей войне ему тоже придется отдавать приказы. Выполнение некоторых из них приведет к такому результату, который будет нельзя простить, но возможно понять.

— Я понимаю, — честно признался он.

Глава 19

— Я уж подумал, что ты отрубишь ему голову, — произнес Арден.

Эриот Флитвуд остановилась у входа в здание Ассамблеи. Она нахмурила брови.

— Я хотела именно так и поступить.

— Так что ж тебя остановило?

— Ты. И ты сам прекрасно это знаешь.

Арден как-то смущенно хмыкнул и отвел глаза.

Люди, желавшие попасть в здание, огибали странную парочку, застрявшую посреди дороги. Некоторые невнятно бубнили себе под нос что-то про дурные манеры иноземцев, при этом искоса посматривая на Ардена.

— Ты помог мне осознать, что сейчас наступил именно тот момент, когда мы, переселенцы, должны определиться, кем же нас все-таки называть — ссыльными хамилайцами или киданцами. Я удивлена. Я думала, ты готов поднять оружие против «истинных» граждан.

— Был готов, — мрачно пробурчал великан. — До тех пор, пока думал, что мы им действительно воспользуемся.

— А что изменило твое мнение, интересно?

— Один из политиков, — нехотя сказал Арден. — Пойдем, а то опоздаем.

Когда они с Эриот вошли в Ассамблею, большинство советников уже расселись по своим местам, а около Поломы стояли Гэлис, Кадберн и Гош.

— Ты говоришь о нашем префекте? — вполголоса сказала девушка.

— В нем есть нечто большее, нежели можно увидеть с первого взгляда.

Эриот вспомнила, как впервые встретилась с Поломой во время набора добровольцев в Омеральте. Ее поразил человек с экзотической для тех мест внешностью заморского принца.

Действительно, Мальвара вел себя как настоящий аристократ. Гордый, но вежливый, строгий, но обходительный, он крайне располагал к себе. Именно его поведение в значительной степени убедило Эриот покинуть старый мир и отправиться в неизвестность в поисках счастья. Долгое время девушка думала, что направляется на остров Каел, самый отдаленный рубеж Хамилайской империи, где, по слухам, возможности для поселенцев буквально безграничны.

Эриот улыбнулась своим воспоминаниям. Действительно, безграничны… Каел — всего лишь маленькая провинция, в то время как Новая Земля — целый континент, неисследованный и неизвестный, пугающий и притягательный, словно материальное воплощение великолепного грядущего. И Полома — часть этого нового мира. В каком-то смысле он — ключ к Новой Земле и их общему будущему.

Время от времени Мальвара и Эриот встречались друг с другом. Сначала на корабле, а теперь в качестве префекта и главы Союза колонистов. Больше всего девушку привлекали в Поломе доброта и вдумчивый подход ко всему, за что он брался, а также огромный запас смелости, непонятно откуда взявшийся в этом скромном и хрупком на вид молодом человеке.