Алексей Волков - За оградой есть Огранда

— Можно. Если хочешь получить полдюжины стрел.

— Грех вводить людей в искушение, — предупредил монах. — Они при исполнении. Тебе-то что, получил свою стрелу и успокоился, а людям лишние переживания. Самоубийце помогать — страшный грех. Чтобы его отмолить, не одна неделя уйдет.

И снова все заржали. Очень уж веселой показалась лесникам мысль об отмаливании грехов.

На этот раз Антошка со всеми не смеялся. Этих людей можно было понять: работа в глуши, отсутствие развлечений, тут любому незнакомцу будешь рад. Но каждая шутка имеет границы. Он все-таки не какой-нибудь бродяга, а рыцарь в законе.

— Я, между прочим, рыцарь, — сообщил о последнем факте Антон и осторожно продемонстрировал ногу.

Вопреки ожиданиям, золотая шпора не произвела никакого эффекта. Вернее, произвела, но не тот.

— Стали бы мы останавливать безродного бродягу! — когда все отсмеялись, сообщил монах. — Что с него взять, бедолаги? Короче, платить будете?

Антошка был несколько уязвлен таким пренебрежением к благородному сословию. Он уже привык, что имеет все мыслимые и немыслимые льготы, в том числе право брать все бесплатно у тех, кто никаких льгот и прав не имеет, и никак не предполагал, что в здешней глухоман и все может обстоять с точностью до наоборот.

Нострелы смотрелись очень красноречиво, и рыцарь выдохнул:

— Буду.

— Позволено ли будет узнать твое имя? — с какой-то скрытой подковыркой поинтересовался монах.

Антошка назвал.

— Вот это да! — воскликнул великан. — Послушай, Тук, я даже не знаю, сколько надо содрать с такого!

Имя монаха показалось странно знакомым.

— Я тоже, — признался монах.

— А вы Робина спросите, — неожиданно посоветовал Ольгерд.

Лесники недоуменно замолчали и внимательнее присмотрелись к путникам.

— Ты откуда шефа знаешь? — недобро спросил великан.

— Слухами земля полнится. О вашем шефе понарассказано да понаписано столько, что мудрено ничего не знать. Даже если обитаешь в другом мире.

И тогда Антошка понял. Если монаха зовут Тук, то шеф его непременно должен быть Робин Гудом. Соответственно никакие это не лесники, а самые натуральные благородные разбойники.

Тут надо сразу сказать, что в предыдущей жизни Робин Гуд и Конан-варвар были самыми любимыми героями Иванова. Свободолюбивые, неподвластные никому, кроме своих желаний, гордые, готовые по малейшему поводу или прихоти обречь на смерть любого. Это ли не настоящие мужчины и не пример для подражания?

Пример примером, а в реальной жизни встретиться с подобным образцом оказалось вещью далеко не приятной. Как засадит стрелу промеж глаз! А что? Настоящий герой, полное право имеет!

— Кто меня звал? Какие-то проблемы?

В наступающей тьме было трудно разглядеть вновь прибывшего, но повелительные интонации голоса ясно указывали — он!

— Не знаем, сколько с них брать, — пожаловался Тук. — Уж больно титул заковыристый.

Робин шагнул поближе к пленникам. Был он в малиновом плаще, с толстой золотой цепью поверх кольчуги, а перебитый нос говорил о буйно проведенной юности.

— Назовитесь.

Он услышал Антошкин титул и невольно присвистнул:

— Да. Хорошо поработали пацаны! Давно к нам такие птички не залетали! А остальные? Ну этот оруженосец, с него много не возьмешь. А ты, к примеру? — вопрос относился к Сковороду.

— Я маг.

В ответ на признание большая часть разбойников немедленно перенацелила свое оружие на Сковорода.

А вот на Робина заявление не произвело впечатления. Он лишь прикинул что-то про себя, очевидно сколько стоит волшебник.

— А ты?

— Ольгерд. Бродячий поэт.

— Не врешь? Докажи. — Робин кивнул на гитару, а потом добавил: — Угодишь — отпущу без выкупа. Нет — сдеру столько же, сколько с князя. Или шкуру на выбор.

И сделал распальцовку.

Ольгерд посмотрел на него внимательнее, тронул струны, закатил глаза, а потом решительно запел:

Пусть нету ни кола и ни двора,Зато не платят королю налогиРаботники ножа и топора,Романтики с большой дороги.

И совершенно неожиданно припев подхватили Робин с Туком:

Не желаем жить — эх! — по-другому!Не желаем жить — эх! — по-другому!Ходим мы по краю, ходим мы по краю,Ходим мы по краю родному!

Антошка ожидал всего, но только не знакомства с песней из старого мультика. А вот Ольгерд, похоже, как раз на это и рассчитывал и теперь старался вовсю.

И точно так же старались славный атаман с менее славным монахом:

Прохожих ищем с ночи до утра.Чужие сапоги натерли ногиРаботникам ножа и топора,Романтикам с большой дороги.

Глядя на своих предводителей, не сдержались и остальные. Слов они не знали и восполняли это лихостью исполнения. Земля, может, и не дрожала, но все зверье в округе разбежалось от залихватского пения с разбойничьим посвистом, с притопыванием ногами, с удалыми воплями.

— Никак зема? — когда пение улеглось, спросил атаман. — С каких краев будешь? — Ответа он дожидаться не стал, а хлопнул Ольгерда по плечу и оповестил: — Пир! Я земляка встретил!

— И я! — подхватил монах, совсем как шакал в мультике про Маугли.

Или как ослик в истории про Винии-Пуха.

Даже в темноте было заметно, что лица разбойников оживились. Луки давно были опущены, трофейное оружие поднято и разобрано по рукам, но теперь взгляды на пленников стали намного дружелюбнее.

— А ты дай слово, что не будешь прибегать к своим приемчикам, — потребовал Робин Гуд у Сковорода. — В противном случае свяжем и рот кляпом заткнем. Чтобы праздник не портил.

Мысль оказаться в стороне от пира была мучительна. Сковород немедленно пообещал самыми страшными клятвами не прибегать ни к каким заклинаниям, пока находится в лесу и даже первое время после выезда из оного.

А вот у Антошки никто никаких обещаний требовать не стал. Герой сладострастно подумал, что может со спокойной душой сбежать и тем сэкономить немалую сумму, но тут же представил одинокие блуждания в лесу и отбросил мечтания в сторону.

Лучше заплатить выкуп и ехать спокойно, чем всю жизнь провести под сенью вековечных деревьев. Под ними недолго и одичать!

30

— ... Ни о чем таком я не думал. На хрена? Да подо мной треть Питера ходила. — Атаман понял, что его несколько занесло и поправился: — Ну не треть, но все равно кусок порядочный. Братва меня уважала. Власти больше, чем у местного короля. Бабки, бабы, шестисотый мерс, все, как положено. Лафа! А потом однажды такой заряд подложили, дело в кафе было, что амба. Другого бы разнесло, а меня сюда забросило. И Тука тоже. Он как раз там в уголочке пиво пил.