Валентин Юрьев - Служба королю

— Ты ещё ни одного хасса не видел, а говоришь. Может их и нет совсем?

— Может и нет. Но следы туда, внизу, мы видели. Шестеро их было. А обратно двое пробежали, поверху, мы их еле нашли, следы-то, зачем торгашам врать? Ты уж, командир, скоро и себя подозревать начнёшь? Ну-ка, ответь, ты не шпион?

— Да ладно тебе! Завидую!

— Чему это ты завидуешь, командир?

— Твоей беззаботности. Как у ребёнка! Хорошо, когда задача проста как валун, не надо голову напрягать, сомневаться, а тут…

— А ты меньше ломай её, голову-то, пригодится ещё, орехи колоть.

— Ладно, постараюсь. Вы где ночуете?

Простой вопрос, как ни странно, вызывает долгую паузу и переглядывания, а ответ звучит совсем уж неясно:

— На "своей территории". А что?

— Да, так. А мне — на ИХ надо!

— Вот теперь мы тебе завидуем. Эх, сейчас бы крылья!

Ах, как загорелись глаза, с обожанием глядящие на заживающие Пашкины царапины. Так смотрят котята в кошелке своими чистыми глазками, все в одну сторону и с одинаковым выражением. Видимо, он их завлёк небом задолго до первых синяков!

— И пару "танков", да?! — теперь Мишка вспоминает земное слово.

— Нет, это скучно. Ходить по рваному мясу! Лучше уж мы камушком. А потом ножичком! Ты, чем болтать, поднимись повыше, да посмотри, как там, вдали, насчёт пыли.

Мишка поднимается, причём замечает, что колдовство ни в ком из ребят не вызывает ничего, кроме суеверного отвращения. Вот, чудаки. Они от Пашки переняли даже его нежелание учиться и презрение ко всем искусствам, кроме разведки и драки.

Впереди лежит широкая зелёная долина чужого государства, голубеющая вдали таинственной бесконечностью, пересекаемой только полосой реки и увенчанная каменной короной дальних хребтов. Пашка прав, нет тут пока никого, приграничная зона. Чужие, то есть ириты, не суются, свои, то есть хассы, тоже не живут, родное войско смародёрит любого. Им всё равно, кого трепать. Вот и пустует прекрасная земля. "Дурдом"! Мишка спускается.

— Нет никого.

— Я же говорил. Они сейчас лагерь ставят, протопали своё. Так что, считай, ещё день в запасе есть.

— Жалко день терять.

— Ну, нам — то как раз не жалко, жо… целая, настроение бодрое.

— Можно пока приготовить что-нибудь, стенки, ловушки?

— Валяй, Мроган, ты у нас Великий. А мы — если только камни таскать.

— А что, это идея!

— Но-но! Я в шутку сказал…

— Вот и я в шутку. Помнишь, в Паучьем, в пещере ставили пирамиду? А сверху — булыжник!

— Ну? И что?

— Если на входе в Сторожевой такую поставить! И навалить камней покрупнее! А потом их под это место подвести! Ненадолго! И кээк брякнуть!

— Так видно же будет! Это получится, что камни как бы сами в воздухе висят, так?

— Так. Если не окрашивать. А если окрасить под цвет камня, то получится как башня, мост или стенка. Главное, как хассов туда заманить!

— А чего манить, если они и так туда полезут?

— Не знаю, а вдруг остановятся, разведку пустят, щупать начнут, что к чему, тут обойти — пара пустяков, они сейчас осторожнее станут.

— Ну, тогда мы с ребятами постоим под твоей башней, пирамидой, как хочешь называй.

— Я боюсь…

Хохот, начатый Пашкой, заканчивается великим ржанием. Командующий, Великий колдун и победитель хассанов "боится". Смешно.

— Глупый, ты, Кайтар! Да, хватит вам, дайте скажу… Это же надо с верёвками, аккуратно, случись чего, сами в ловушку попадём!

— Не знаю… Стоит оно того?

— Каждый камень пару придавит. А эффект какой?! Ты только представь! И не вам же одним носить, завтра сюда первая сотня подойдёт, каждый по камню, даже если кого покалечим, и то хорошо. А потом — дёру!

— Ну, нет уж! Такое зрелище будем смотреть до конца! Только я не понял, мы побежим, они за нами, когда же давить-то?

— Вы будете стоять прямо под сводом. Камни сверху. Потом чесанёте по дороге, только поддразните их, гадостей можно крикнуть, хассы от этого звереют как осы. А когда вы улизнёте, я их запру стеночкой. Первые упрутся, задние поддавят, тут мы их. э-эхх!!

— Мроган, ты каждый раз придумываешь новенькое?!

— Если бы. Мне уже так осточертели эти стенки, но я сейчас не успеваю учиться. Не до этого. Ладно, проехали! Короче, от вас — разведка. Нужно самое узкое место, пробегитесь ещё раз, посмотрите. А я — за верёвками!

— Обижаешь, начальник, место мы и так скажем, тут, чуть ниже, балда выпирает, она всего-то одна на весь этот овраг, рядом круто, скользко, обходить неудобно, а верёвками мы и без указаний запаслись, хотели ловушки ставить…

— И рядом с ними и ночевать, да? "На своей территории"! Эх вы, конспираторы!

— А чего уж ругаться, если ставить некому? Пошли, тут рядом ручей есть, там и заночуем. Только сначала посмотри место.

Работа начинается утром. Камень к камню, блок к блоку ложатся рядом прозрачные невидимые стенки, создавая свод, на который затаскивются каменюки размером с голову. За ними приходится бегать по окрестностям, выбирая. Крупные не донесёшь, от мелких — мало толку, так что работа идёт не быстро, пока не появляется первая сотня во главе с Хатакром.

У него трое умеют делать фантомы и Мишке становится гораздо легче, его дело — только стенки. А они "раскрашивают". На загрузке сначала ходят по одному, потом образовывается конвейер и камни сами ползут на крышу свода, который постепенно приобретает вид массивного виадука, мрачного и серого. Даже верёвки не понадобились, высота "балды", большого камня, с десяток иритов, как раз хороша для передачи снарядов. Только те, кто принимает наверху, привязан по всем правилам.

Мишка уходит до окончания работ, теперь и без него справятся. Полдня позади, а ему надо догнать сотни, которые занимают район сзади, проверить их маскировку. Сейчас эти отряды как две руки охватывают дорогу, по которой скоро попылит многоликая толпа. Вот уж кому нужно внимание. Десять сотен догонят, окружат и вырежут безжалостно. Зато если умело спрятаться, то можно спать целый день.

И поднимаясь в воздух в очередной раз, кларон видит долгожданное облако пыли. Идут, голубчики. Далеко, но завтра будут здесь. Пора на переговоры. Конечно, после первых бесед с архаиком, Харрез-Пашем, сотниками и остальными хассанами, Мишка разочаровался в своих дипломатических способностях.

Одержимость врага настолько велика, что никакая Мишкина порядочность не может оправдать опасность, которой он себя подвергает, и пустую трату его времени. Но тайная надежда на то, что миролюбие даст свои плоды и количество приходящих уменьшится, а его ребята не будут подвергнуты риску, толкает вперёд.