Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

Удар был страшной силы. Я не был к нему готов. Я не ожидал. Я просто подумать не мог…. Костин кулак проломил мне косицу. Закрылся глаз. Изо рта и носа брызнула кровь. Казалось, всё лицо моё перекосилось. Что происходит? Костя!

Второй удар в солнечное сплетение ногой. У меня ёкнула селезёнка и, наверное, оборвалась. Грудь напрасно вздымалась — я не мог втянуть в лёгкие воздух. Костя!

Третий удар поверг меня на ринг. Удар ногой в злосчастную косицу. Господи! Да что происходит? Костя!

Он прыгнул на меня обеими ногами, круша рёбра. А потом пинал, пинал, пинал поверженное тело.

— Ты убьёшь меня, брат, — хрипел я.

— Брат? — Костя бросился на моё поверженное тело, схватил за горло и принялся душить. — Брат, говоришь? А когда ты трахал мою мать, кем меня считал? Недоноском?

— Перестань. Мы закрыли эту тему.

— Ты закрыл, я нет. Ну, расскажи перед смертью, как ты её имел, в каких позах. Я и сейчас помню, как она стонала и кричала в спальне.

— Ты сумасшедший.

— А ты труп! Труп!

Он оставил в покое горло, но град жестоких ударов обрушился на тело. Боль вытеснила прочие ощущения, и даже желание сопротивляться. Инстинкт самосохранения, где же ты? Отшибло? Осталось одно желание — скорее умереть. Кажется, я потерял сознание. Потом очнулся.

Костя тряс меня, собрав майку в кулаки.

— Нет, так просто ты не умрёшь — я придумал, что с тобой сделать. Я вытяну твою душу в контактор и буду носить с собой. А захочу пообщаться, переселю в жабу. Каково?

Он засмеялся собственной шутке. Господи! Сумасшедший.

— Погоди, погоди — полежи чуток, я мигом.

Страшный удар в лоб лишил меня сознания.

Лежать было не больно. Почти не больно. А шевельнёшься — она просыпалась, резко отдавалась в сломанных рёбрах. Потроха мои отбиты, глаз закрыт набрякшей опухолью, в зубах большой недочёт….

Чёрт! Откуда такая ненависть? Такая жестокость от кого? Как мало я знал своего брата. Поделом теперь. Или он изменился после катастрофы? Да, точно — сошёл с ума, и теперь хочет убить меня. Или взять в рабство.

Я откашлялся кровью. Не хочу в рабство. Не хочу в его долбанный контактор. Не хочу превращаться в жабу. Лучше смерть.

Снова проблема с лёгкими — надсадный кашель, разгоняющий боль по телу, и сгустки крови летят изо рта на пол. Нет, не хочу умирать. Я ещё жив и буду бороться.

Прополз, следя кровью, ринг по периметру. Где оптимизатор? Стойки пусты, и под ними нет. А тут ещё уцелевший глаз слезится — ни черта не видит. Нет надежды на Билли — надо выбираться из передряги самому. А времени в обрез — это чудовище вот-вот вернётся с контактором.

Сполз с ринга и поднялся на ноги. Одна работает, вторая не гнётся в колене. Голова кружится, пространство пропадает в слезном тумане, но идти можно и нужно. Покинул спортзал. Проковылял коридором, придерживаясь за стену. Оглянулся. Нет, не уйти — кровавый след стелется по ковровому покрытию.

Лифт — моё спасение. В клинике не менее семи десятков этажей — пусть поищет. Добрёл до лифта, вознёсся ввысь, выглянул в коридор — никого. Надо было вниз спуститься. Впрочем, рабочий день давно закончился — в коридорах теперь найти людей достаточно проблематично. Поискать по кабинетам? Должны же бодрствовать трудоголики. Но опасно отходить от лифта далеко. Попробую ещё покататься.

Я спускался вниз и поднимался вверх, наугад нажимая кнопки, выглядывал в коридор, и наконец, мне повезло — почти напротив лифта женщина в белой двойке закрывала дверь кабинета.

— Простите, — окликнул, — вы не могли бы мне помочь?

Женщина оглянулась, испугалась и бросилась бежать.

— Подождите, мне нужна помощь — разве вы не видите? Клятвой Гиппократа заклинаю — стойте!

Женщина остановилась.

— Я не монстр и не призрак клиники. Я упал в лифтовую яму, покалечился и мне нужна помощь. Подойдите….

Нет, не подойдёт. Это читается по её лицу — насмерть перепугана. Я покинул своё мобильное убежище и поковылял к ней сам.

— Вы не бойтесь. Меня зовут Алексей Гладышев. Упав, я сильно покалечился. Мне нужен ваш оптимизатор только на одну минуту — остановить кровотечение….

Я говорил и говорил, надеясь, что голос скрасит мой вид, разжалобит женщину или хотя бы успокоит. Говорил и молил Бога, чтобы Костя не появился в эту минуту. Всевышний меня не услышал. Мой сводный брат появился в конце коридора — в руке контактор, как пистолет киллера.

— Стойте, — закричал он. — Что вы делаете? Разве не видите, кто перед вами? Бегите от него прочь.

И сам побежал к нам по коридору.

Момент был критическим. Я не мог броситься на женщину и отнять её серебряный браслет. Оптимизатор на её руке служил надёжною защитой — мне ли не знать. Поэтому собрав в кулак всю волю, как мог спокойно попросил:

— Надо остановить кровь. Помогите мне.

— Я вас знаю, — сказала женщина. — Вернее узнаю.

Отстегнула браслет и протянула мне:

— Возьмите.

Вот теперь его можно рвать из рук, цеплять на своё запястье. Скорей же, скорей, чёрт возьми! Но я — горжусь этим поступком! — взял не браслет, а руку женщины и поцеловал, оставив кровавый отпечаток. А она улыбнулась и защёлкнула оптимизатор на моей руке. Как раз вовремя. В следующее мгновение я повернулся, выбросив руку вперёд — получай, братан!

Телекинетический удар бросил Константина на спину. Контактор выпал и юлой закрутился на полу. Как кот на мышку, Костя бросился на него. Вот он у него в руке, вот он направлен мне в грудь. Лицо, так похожее на меня, искажено гримасой — контактор не в состоянии преодолеть защиту оптимизатора. После нескольких безрезультатных щелчков Костя бросился наутёк.

— Кто это? — удивилась моя спасительница.

— Герой кошмарного сна.

— А выглядит, как настоящий. Давайте я вам помогу.

Она нырнула мне подмышку, взвалила на плечи мою руку.

— Обопритесь.

И мы заковыляли к лифту….

Один в палате — все ушли, пожелав спокойной ночи. Боль ушла — это главное. Оптимизатор на руке — процесс реабилитации идёт полным ходом. Ну, а меня мучают догадки и сомнения.

— Что произошло, Билли?

— У тебя проломлена косица, глаз повреждён, сломаны рёбра, отбиты лёгкие, оборваны селезёнка и обе почки, раздроблено колено…. Продолжать?

— Какая муха укусила Костю?

— Думаю, есть ответ и на этот вопрос. По крайней мере, других версий нет.

— Излагай.

— Твоя связь с его матерью угнетала Константина с малых лет. А тебя самого нет? Согласись, сделать любовницей жену своего отца — как бы, не этика морали.

— Условности. Мы любили друг друга.

— Вспомни, а не силой ты взял её первый раз?