Андрей Попов - Кукольный загробный мир

Так они простояли неисчислимое количество секунд — среди придуманных звезд и галактик, возносясь духом в эмпирей космической пустоты…

Потом Даша легонько отстранила его, оба открыли глаза и вернулись из межзвездного путешествия в стены обычной квартиры. Настойчивое тиканье круглого будильника окончательно развеяло всякие мечтания.

— Последняя сцена, это что было? — улыбаясь, спросила Дарья. — Контакт с иным миром?

Стас снова потянулся к ней, чтобы обнять, но та аккуратно отстранилась:

— Пока достаточно.

— Достаточно… — Литарский механически повторил это строгое слово и глубоко вздохнул. На миг он почувствовал себя нашкодившим подростком, как-то виновато уставившись на стрелки будильника: похожие на чьи-то тонкие пальцы они ему словно грозили: «ай-яй, с дамами надо быть поосторожней!» Даша тоже заметила чудаковатые часы и быстро сменила тему, заодно развеяв неловкость ситуации:

— Что за будильник такой странный? Не нашего производства — точно.

— Немецкий, отцу на работе подарили, у него недавно юбилей был. На циферблат с двигающимися пальцами поначалу все в семье смотрели как на диковину, сейчас привыкли.

— Красиво нарисовано.

— Он еще звонит мелодично, трелью соловья. Хотя чистая механика, никакой электроники.

Стас нежно взял ее за руку и очередной раз ощутил эти волнующие, даже чуть пьянящие токи от ее кожи. Будто они были двумя разноименными полюсами аккумулятора, и всякий раз, прикасаясь друг к другу, электричество перетекало от одного к другому.

За окном осень сменила гнев на милость и решила подарить небольшую оттепель: прямо последи мокрого снега образовывались лужи, обманчиво окрашенные под весну. Машины иногда буксовали по ним, извергая неестественный рев своих моторов. И это было прекрасно.

В самом углу так называемого печатного цеха висело маленькое запыленное зеркальце: причем, запыленное настолько, что его, казалось, не протирали еще со времен церковного раскола при патриархе Никоне. Подумав об этом, Алексей посмотрелся в него, но вместо ожидаемого отражения увидел лишь маячащее серое пятно. Впрочем, он быстро нашел оправдание происходящему, сказав:

— Все правильно. Гении, как вампиры, в зеркалах не должны отражаться. — Потом обратился к Марианову: — Запускай агрегат!

Ксерокс загудел да недовольно завибрировал, его единственная рука-шнур с двумя металлическими пальцами оказалась воткнутой в розетку. Танилинские художества поместили под крышку, нажав ту самую волшебную кнопку. Алексей не переставал удивляться, с какой легкостью копия за копией денежные листы выползают из-под щедрого днища ксерокса. Не надо ничего фотографировать, не надо целыми часами возиться с проявителями да закрепителями и кричать на домашних, чтобы те не вздумали открывать дверь в затемненную комнату. Чудеса техники!

— Обратная сторона точно совпадет с лицевой?

Олег Марианов утвердительно кивнул:

— Сделаем с максимальной точностью. — Он был польщен, что вновь пригодился бывшему другу, что они сейчас разговаривают так же непринужденно, как несколько лет назад. А пропасти, выросшей между ними за эти годы, теперь вроде бы и не существовало. Нет, Олег не тешил себя наивными иллюзиями о возвращении закадычной дружбы. Он понимал, что их двоих, когда-то мечтавших вместе поступать в мореходку, лишь на время объединила эта бездушная машина. Понимал, но тем не менее был доволен даже такой малости.

— Ничего, что мы казенную бумагу тратим? — произнес Алексей, заполняя вопросами неловкую пустоту разговора. — Да и краски чего-то стоят.

Марианов ответил философски:

— Станет ли сожалеть океан о потере капли воды?

— М-м-м… во как загнул. Это ты о нашем всемогущем социалистическом государстве?

— О нем горемычном. Мой дядька еще пять лет назад уехал в Италию и загнивает там вполне зажиточно, каких только вещей оттуда не привозил. Матвей Демидыч всякую ахинею про капитализм несет, порой слушать тошно.

Парадов равнодушно промолчал. Он посчитал свое неотесанное топорное мировоззрение слишком грубым инструментом для тонких геополитических дискуссий. Ксерокс тем временем выплюнул последний листок, перестав вибрировать.

— Слушай, а чего тянуть? Давай здесь их и разрежем. Надеюсь, в конторе пара ножниц найдется?

— Пойду украду.

Через два часа банкноты уже были отделены одна от другой и разложены аккуратными стопками: по одному фаригейну, по пять фаригейнов и по десять. Все финансы заняли объемом больше половины школьного дипломата. Купюры более высокого достоинства (к примеру — в тысячу фаригейнов) решили пока не изготовлять, чтобы не тронуться на почве несметного богатства.

— Мы Рокфеллеры! — громогласно изрек Парадов, вдыхая запах свежей краски. — И какой идиот сказал, что деньги не пахнут? Скоро фаригейны станут мировой валютой, потеснят как крепкий рубль, так и шаткий доллар. Запомни мои слова!

— Если только в чьем-то личном бреду, — робко возразил Олег и шмыгнул носом.

— Не спорь со мной, я все равно окажусь прав. Не в этом столетии, так в одном из грядущих.

На следующий день Алексей принес в школу почти полный дипломат фэнтезийных денег, даже некоторые учебники пришлось выложить. Теперь перед ним стояла сложная задача: каким образом преподать эту тему, чтобы она зацепила. Парадов понимал, что, как не напрягай он свое красноречие, на старшеклассников это вряд ли подействует: их головы отравлены излишним умом. А вот со средними классами (с пятого по седьмой включительно) поработать можно: только чтоб учителя не видели. Желательно. Нет, обязательно!

Дождавшись, когда Горыныч закончит судить баскетбольный матч, затянувшийся после уроков, Парадов зашел в актовый зал, полный устало двигающихся баскетболистов. Кто-то пытался с очень далекого расстояния забросить мяч в корзину, чтоб остальные ахнули, но мяч, проявляя настырный характер, постоянно летел мимо. Наверное, магнитные бури отклоняли его траекторию. Поначалу ученики не обратили на вошедшего никакого внимания — мало ли кто в спортзале любит околачиваться…

— Многоклеточные, возрадуйтесь и возвеселитесь, благая весть для вас!

Все дико на него посмотрели, один из ребят постарше показал неприличный знак. Алексей понял, что не с того начал речь:

— Уважаемые пионеры и комсомольцы, прошу внимания! Немного политинформации. Совсем немного.

Слово «политинформация», кажется, тоже прозвучало невпопад, многие недовольно наморщились, но это совсем не смутило оратора:

— Мы знаем, что скоро социализм победит на всей земле. Будет одно правительство. Будет одна страна. И будет одна валюта на всех. Согласны?