Татьяна Турве - Испытание на прочность

Как все было: наскоро проглотив бабушкин завтрак, Янка прихорашивалась перед зеркалом, прикидывая, не слишком ли "слишком" оделась. Куда-нибудь на вечеринку — оно в самый раз, а вот в лицей посреди недели — тут уж возникают сомнения… Если напорется сегодня на кого-то из старшего поколения с консервативными взглядами (ту же Римму Георгиевну, самый яркий пример), то неприятностей не миновать. Всем остальным девчонкам обычно сходит с рук, а ей вечно кто-нибудь настучит по чайнику!.. Ну разве она виновата, что в гардеробе нет официальных (то есть приличных, уточнила бы мама) вещей, чтоб на каждый день? А может, просто вид недостаточно наглый для авангардного прикида, не гармонирует. Говорят же: "Нахальство — второе счастье", а у Яны Владимировны с ним что-то не очень…

А тут еще и дедушка наподдал, решил излить свое генетически заложенное остроумие:

— Кто ж это тебе половину кофты продал? Или так дешевле? — Янка уставилась на него недоуменными глазами, не сразу сообразила: блузка-то болеро, новомодная, из тех, что завязываются узлом под грудью. Писк нынешнего лета. Ослепительно-белое на фоне черного свитера с декольте — смотрится обалденно, любая женщина с мало-мальски развитым художественным вкусом в миг определит.

— В стране, конечно, кризис текстильной промышленности… Но не настолько! — встрял в обсуждение вездесущий брателло и скорчил непередаваемую рожу.

Пока Яна раздумывала, обижаться ли, не обижаться — а то ведь в самом деле смешно, и додумались же!.. — подоспела на выручку бабушка. Приняла все за чистую монету и грудью бросилась на защиту (Янка у нее издавна любимица):

— Это мода такая. Не слушай их, Яся! Мужчины в этом не разбираются.

Яся — это Янкино детское имя, от польского Янушка, Януся. Во всем мире ее никто больше так не называет, одна бабушка.

— Что с них возьмешь, кроме анализа! Да и то под наркозом, — заворчала Яна, втайне довольная поддержкой, и с преувеличенным усердием принялась по второму разу расчесывать свою гриву, не отвлекаясь больше на обидчиков. Ярик с дедушкой, бедовая парочка, покрутились рядом еще несколько минут в ожидании продолжения, но в конце концов потеряли к жертве интерес и испарились в неизвестном направлении. (Видно, пошли допекать кому-то другому.)

— Что старый, что малый! — с добродушной улыбкой крикнула им вслед бабуня. — Ну, теперь уж не заскучают…

— Нашли друг друга, — саркастически подтвердила Янка с определенной долей ревности, аж сама себе удивилась. (Хотя что ж тут удивляться — Скорпион! Этим все сказано.)

"А Тельцы ведь тоже ревнивые, и еще собственники страшные, покруче Скорпионов, — вспомнила ни с того ни с сего. — Ну все, теперь Богдан мне точно не простит…"

Уже почти неделя прошла после той их незапланированной прогулки по Комсомольскому парку, когда напоролись на Сережку, а Яна до сих пор не может успокоиться. Не проходит эта глупая, никому не нужная любовь, и отчаяние, и жалость к себе оттого, что так получилось… (Хоть и предупреждал не раз Мартын, да и дон Хуан тоже, что у Воина два главных врага — чувство собственной важности и чувство собственной жалости. Да и тетя Маня, она же мания величия, всегда ходит в одной связке с комплексом неполноценности — это Яна усвоила на всю жизнь… Теоретически-то ясно, надо с ними обеими расправляться, но как на практике применить?)

"С такими темпами я еще полгода буду страдать, ну и вляпалась! А он, наверно, на следующий день все забыл, как ни в чем не бывало", — Янка раскисла уже полностью. Только было отвлеклась от своих бед со всеми этими скандалами да переездами, а тут опять поднялось изнутри… Еще похлестче, чем раньше.

— Пускай бы Славик тебя подвез, — из самых лучших побуждений предложила бабуня, провожая ее на крыльце. — Что же ты не попросила?

И без того изрядно подпорченное настроение с траурным свистом спикировало вниз. "Ну конечно, на мотоцикле в короткой юбке, с распущенными волосами! Всю жизнь мечтала", — едва не ляпнула Яна, но вовремя сдержалась. А то б еще обидела бабушку ни за что ни про что, под горячую руку…

Ничего удивительного, что начавшийся на самой высокой оптимистической ноте день полетел ко всем чертям. Янка нехотя брела по заспанной утренней улице в направлении автобусной остановки, еле-еле ноги переставляла — а между тем время уже поджимало не по-детски. До начала первой пары оставалось двадцать пять минут, как раз впритык. И то при условии, что она за время трясучки в пригородном автобусе освоит левитацию: пять (или семь, с поправкой на каблуки) минут ходьбы от остановки до лицея совсем не учла! Прохлопала ушами, аналитический ум.

Серьезные и чрезвычайно сосредоточенные девчушки лет пяти прыгали в соседнем дворе через скакалку и распевали в три голоса смутно знакомую детсадовскую песню:

"Инти-инти-интерес,

Выходи на букву "эс".

А на буквочке звезда,

Там проходят поезда,

Если поезд не пройдет,

Пассажир с ума сойдет!"

Этого было достаточно, песенка прилипла на весь день. Бормоча еле слышно лишенные хоть какого-нибудь смысла слова — "инти-инти-интерес…" — Янка вышла к поселковой автостанции и на миг потеряла дар речи: перед ней плотной стеной возвышалась угрюмая молчаливая толпа. (А она-то про себя изощрялась в остроумии, что здешний народ спит до полудня, что поселок словно вымер в одночасье… А они вон где все стоят!) Вот и получила за свое городское зазнайство, за задранный нос. Лучше бы Ярика попросила подбросить до лицея, тем более, что ему по пути, вряд ли бы козью морду состроил. Переоделась бы по-быстрому в джинсы — и всего делов, так нет же!..

Между тем к остановке подкатила оч-чень скромных размеров маршрутка — человек на пятнадцать, где-то так, — и толпа, все как один, с остервенелыми лицами ринулась на штурм. Яна порядком струсила и отскочила подальше, чтоб не придавили ненароком, и закрыла на секунду глаза, пытаясь сберечь линзы от пыли. А когда открыла, то народ вокруг заметно поредел, словно в сказке: и куда только все влезли? Как в одесском сказании про резиновый автобус. "В такую забитую маршрутку я бы все равно не полезла, волосы жалко", — утешила себя девочка и приготовилась ждать, благо и местечко на скамейке освободилось.

Через двадцать минут подошел следующий автобус, из просторных междугородних. В него влезли почти все, кроме Яны и какой-то маленькой сгорбленной бабули с мешками: та суетливо проталкивала пузатые пакованы в узкую переднюю дверцу и закрывала собой весь проход. (Остальные двери почему-то не открылись.) Янка нерешительно мялась у старушки за спиной, чувствуя себя последней дурой. Счастливо влезшие пассажиры в один голос зароптали, водителю, очевидно, наскучило ждать и он без лишних разговоров тронул. Хоть стоячие места в автобусе еще были, и даже не одно…