Елена Павлова - Золотой Лис

— А-а! Так в кузнице-то жарко! — сообразила Лиса. — Значит, всё-таки, температура!

— Не знаю, наверно. Слушай, а ты ж, поди, голодная? Тут такая кругленькая заходила — вот, пирожков принесла, корзинку целую.

— Это Рола, — улыбнулась Лиса. — Ничего передать не просила?

— "Ой!" — подумав, сказал Гром. — И "О-ё-ёй!"

— Это как? — не поняла Лиса.

— Ну так… Ушли уже все, а тут стучат. Я и открыл. А она там смотрит. Я ей: "Что угодно, райя?" И улыбнулся даже, вежливо так, — Лиса зажмурилась, сдерживая смех. Бедная Рола! Улыбающийся Гром для человека неподготовленного… Мда. Надо будет к ней сходить, что ли, успокоить. Попытаться. И вообще рассказать. — А она: "Ой!", и корзинку уронила. Я подхватил, и говорю: "У вас упало, райя! Вам помочь?" А она: "О-ё-ёй!" — и убежала. Я и не понял, чего она…

— Гром, ты не обижайся, она просто никогда вампиров не видела, а в народе, сам знаешь, всякое рассказывают, — объяснила Лиса. — А девчонки куда делись? И Роган где?

— Роган проспался и в Госпиталь пошёл, да, а Птичка с Воякой ещё раньше убежали, вот, оставили, — Гром подал Лисе записку.

"Мамочка, мы с Зиной и Зорой на ярмарку. Взяла из кассы коготь, Нику там покормлю, будем вечером. Целую!"

— Вот поганки! — покачала головой Лиса.

— Ничего не поганки, а, это, самостоятельные, — насупившись, старательно выговорил Гром. — Видят, что мать умаялась, вот будить и не стали. Давай-ка поедим, да я тоже пойду. К Замку мне надо, видишь, какая штука. Рука-то развалилась наша, если Дон в Большие не пойдёт — я тоже уйду. Из Дона хороший Большой выйдет, а к другому ещё сколько привыкать — не хочу.

— А сам? Ты ж опытный какой!

— Не, Лиса, тут опыт… Видишь, какая штука: медленный я. Не в движении — вот тут, — постучал он себя по лбу. — А Большой быстро соображать должен. И… не хитрый я, вот, — нашёл он нужное слово. — Не умею я вот этак, вот, как Дон, как Лягушонок наш…

— Не дипломат? — хмыкнула Лиса.

— Вот, наверно, ага. Не умею я уговаривать. Я могу так вот взять, — он показал, как он может, Лиса даже поёжилась. — И тогда оно, конечно, да… Но так неправильно. Вот Дон может, да. Но, если не захочет — я тоже уйду. Устал я. Я только ради Лягушонка был, а он ушёл теперь. Пойду в Парк, меня давно зовут, да. А теперь ещё и щеночки будут! — расплылся Гром в блаженной улыбке. — Я из этих-то десяток щеночками помню, мы ж почти ровесники! А на Лягушонка ты не шуми уж, — неожиданно строго добавил он. — Неправильно это, да. Ему Риан условие поставил: или так — или никак. Чтобы, значит, на имени не выезжал.

— Защищай, защищай! — мгновенно обозлилась Лиса. — Не напоминал бы лучше! Сука твой Риан! Тоже мне, на-фэйери! Интриган паршивый! Ладно Лягушонок, а на фига сюда папенька инкогнито припёрся? Скотина лысая! Похихикать? Во Дворце скучно стало? Людей давно не видел?

— Гы! Таких, как ты — точно не видел! — обрадовался Гром. — Гы! И не давно, а никогда! А Лягушонок им, поди, про тебя рассказал — вот их и разобрало, да! А без имени — чтоб ты кланяться с ходу не начала. Их, поди, уж во Дворце достало — ах, на-фэйери! Они ж не знали, что ты и не начнёшь, хоть там десять раз на-фэйери!

— Тьфу! — резюмировала Лиса и вгрызлась в пирожок.

Гром напился молока и ушёл. Лиса подкинула травы кроликам и, прихватив пару печатей — "Чистоту" и "Момент" для сушки — отправилась полоскать бельё на мостки. Печати печатями, а с речной водой ничто не сравнится. Заодно и искупалась.

Вернулась часа через два и обнаружила полный раздрай. Столы в зале были сдвинуты к одной стене и щетинились ножками опрокинутых на них стульев. А на свободном пространстве бритый эльф, в одних холщёвых штанах и босой, старательно драил пол шваброй. Разило от него, как от Птичкиной клумбы. Заметил Лису и осиял улыбкой:

— Райя!

— К чему этот балаган, на-фэйери? — не поддалась обаянию Лиса. И миндальничать не собиралась. На-фэйери? А она Видящая.

— Чтобы не утратить блеск, Корона должна выполнять взятые на себя обязательства! — ещё шире улыбнулся эльф.

— Что ж, полагаю, как лицо заинтересованное, я имею право освободить Корону от опрометчиво взятых обязательств, тем более, что полученные знания оказались бесполезными, — "И шёл бы ты отсюда", было написано у Лисы на лице. Большими буквами, если кто видит плохо. Типа, всякие там на-фэйери.

— С вашего разрешения, райя, я всё-таки закончу, а потом попрошу уделить мне несколько минут для разговора, — снял улыбку с лица Риан. — Поверьте, это нужно как мне, так и вам. И не только.

— Да пожалуйста, — пожала плечами Лиса и ушла в кухню, готовить обедо-ужин. Много чести — с этой подставой ходячей спорить.

— Принимайте работу, райя Мелисса! — окликнул её эльф часа полтора спустя. Лиса вышла из кухни, мрачно сопя — и замерла на пороге. Это была её корчма — и, в то же время, не она. Вроде бы, те же стены, затянутые мешковиной, по которой вьётся тенелюбивый плющ — но слегка изменилось освещение за счёт того, что занавески исчезли, в окнах появились витражи, а сами окна стали уже и выше, и закруглились сверху. Немного изменились пропорции и очертания столов и стульев. Лестница на второй этаж сменила стиль и вписалась органично, даже стала казаться украшением зала, а не технической деталью. Всё как будто поёжилось и стряхнуло шелуху, старую и ненужную. И зал взлетел. Потолок, и так высокий, совсем потерялся; ощущение лёгкости, изящества и гармонии, недоступное людям в их творениях, овладевало душою с непреклонностью взявшей под локоть сильной руки и заставляло затаить дыхание.

— Магия, да? — Лиса невольно понизила голос. Здесь вообще не хотелось говорить, здесь надо было петь, тихо петь под неслышную музыку, звучавшую, казалось, откуда-то сверху. И танцевать "Мойлл" — медленно и плавно.

— Ну, так, слегка, — довольный произведённым впечатлением, улыбнулся опирающийся на швабру эльф. — У вас и так было очень симпатично, я просто добавил пару штрихов. Может, вы меня всё-таки простите?

И этим вопросом сбил эффект.

— Кто я такая, чтобы вас прощать? — передёрнула плечами Лиса. — Вы Корона, я корчма. Какая вам разница?

— Мне большая разница, — серьёзно ответил Риан, выдвигая для неё стул и жестом предлагая присесть. — Дети уже рассказали о возникшей у вас по моей вине проблеме, но, с помощью вашего мужа, её, видимо, удастся разрешить. Как — он вам расскажет сам. Но вам, поверьте, уже ничто не грозит, Квали действительно не будет на-райе. Это и его желание, он никогда этого не хотел. С титулом мы, к сожалению бессильны, это, знаете ли, наследственное.

— Генетическое заболевание, — ехидно хмыкнула Лиса.

— Ну, практически, — согласился Риан. — И прошу я, в основном, за сына, а не за себя. Мне, конечно, будет неприятно осознавать вашу неприязнь, но вы правы, я бы это пережил. А он — нет. Ему дорога ваша дружба, и не из-за того, что вы Видящая, не думайте. А в случившейся неприятности он винит меня, и вот это уже неприятно именно мне, он мой сын, и я его люблю. Я не хочу, чтобы наши с ним отношения испортились из-за причинённой вам обиды. Да, виноват в сложившейся ситуации действительно я. В какой-то степени. Видите ли, в нашей семье все в определённом возрасте служат, но не в Руке, а в Детях Жнеца, А там никаких чинов, сами понимаете, нет, только десятники. Есть жрецы Храма, и есть Дети, и чей ты сын — никого не интересует, там и имён-то не спрашивают. А Рука — это другое, там Присяга, там карьера. Вот я и настоял на том, чтобы он служил инкогнито. Иначе… слишком легко, райя, понимаете меня? Я не хотел, чтобы его продвижение по службе, если оно будет, происходило за счёт имени. Если честно, я вообще не думал, что его надолго хватит, тем более — что он станет Большим. Ему же всего сто шестьдесят, это где-то около ваших двадцати, и он у нас такой безалаберный! Ваша дочь гораздо серьёзнее, хоть и младше. Может, хоть рядом с ней он немного повзрослеет.