Артем Михалев - Московская магия. Первая волна

А гибель уже приближалась. Каждый из нас ощущал ее поступь. Тьма нажралась и спускалась к нам. Густые, маслянистые щупальца дыма появились из проемов. Стелясь по земле, не в силах подняться выше, эта гадость ползла к нам. Медленно и неотвратимо.

— Спрут! — осенило меня.

Она похожа на спрута. Есть нечто похожее в этом осторожном ощупывании. Голодном. Я ошибся, тьма все еще голодна. И сомневаюсь, что кто-либо в состоянии удовлетворить ее запросы. Ненасытная тварь.

— Иди к нам! — Я манил ее изо всех сил. Сосредоточившись на дыхании, я мог только уговаривать ее. — Не сворачивай.

Одно из щупалец достигло щита и отдернулось. Разводы побежали во все стороны, отдаваясь болью в каждом из нас. Пуповина силы ослабила чужие ощущения, но до конца не убрала. Побочный эффект заставил меня скрипнуть зубами.

— Иди сюда, тварь! — Мою мысль озвучил Коста.

Голос корейца звенел от ярости. Не думал, что в нем есть место для этого чувства. На удивление хладнокровная личность, но в тихом омуте — черти водятся.

Может, это совпадение, но мне кажется, что она услышала нас. Клубящиеся отростки одновременно рванули вперед, сливаясь в единое целое. Вонзившись, подобно штопору, тьма принялась расшатывать, вкручиваться вглубь. От ее вращения наша защита ходила ходуном. Нескольких магов бросило на колени, двое просто потеряли сознание. Мне было легче, я уже давно распластался по полу. Лежал с закрытыми глазами, лишь время от времени подергиваясь от боли.

Копье дрожит от напряжения, защита прогибается под напором, а координатор бездействует. Ждет, когда появится основная часть? Не хочет бить в щупальце? Бесполезно. У этой твари есть инстинкт самосохранения. Зачатки разума. Или ей управляют. Не знаю. В любом случае свои уязвимые места она держит под защитой, предпочитая бить издалека. Изматывающее противостояние длится всего несколько минут, но они тянутся вечностью.

— Граф, защита трещит по швам. Она не выйдет. Бей. — Голос корейца разносится по разрушенному залу.

Капли пота заливают лица магов. Держимся из последних сил.

— Нельзя. — Граф спокоен. — Ждем. Терпите.

Вся моя работа в дыхании. Вдох. Выдох. Порция за порцией, сила отправляется по кишке в сторону кольца. Сил все меньше, выдавливают по капле. От щупальца во все стороны идут волны гниения, но и ему приходится тяжко. Оно постепенно истончается, стачивается. Никакого изящества. Сила силу ломит. Бей, Граф, бей. Мы сейчас все подохнем!

С лица координатора пропали все краски. Бледный, как сама смерть, он прикрывает глаза. Поднимаю взгляд — так и есть. Копье, приняв форму серпа, отвесно падает вниз. Набрав разгон, оно с силой вонзается в истерзанный пол, отсекая тьму у самого основания. Во все стороны летит бетонная крошка. Стальная балка переламывается, будто спичка, и несколько плит проваливаются в подвал. Черные кляксы разлетаются во все стороны, прожигая металл, словно бумагу. Дым и едкая вонь распространяются по залу, а в глубине здания раздается визг, по сравнению с которым скрип пенопласта звучит прекрасной мелодией.

Ошметки ядовитой тьмы проедают в нашей защите огромную дыру. Граф ударил в последнюю секунду, когда все держалось на честном слове. Не теряя ни секунды, оставшиеся на ногах начинают затыкать дыру крохами своей силы. Отдают последнее, но этого мало. Из проема выдвигается второе щупальце, не меньше первого. Какая-то часть меня дрожит от страха и шепчет:

— Беги. Ей не угнаться за тобой. Беги. Оставь их.

Паника так притягательна, что на секунду я сбиваюсь с дыхания. От спазма очередная порция магии застревает в жгуте, вызывая почти физическую боль. Это отрезвляет, помогает прогнать страх. Запихать его глубже. Потом, все потом. Дыши, Саша. Дыши. От злости на самого себя источники разгораются сильней. Но этого мало. Крохи. Я слишком устал. Да и остальные не лучше, держатся на одной воле.

— Ну что, помираем с музыкой? — Кореец. Веселый псих.

— Нет, — раздался за моей спиной холодный голос. — Сила Господа нам поможет.

Церковники. Про них забыли. Их негромкие молитвы уже давно воспринимались как звуковой мусор. Вот почему Граф ждал до последнего. Единственный из всех, он помнил про резерв. Я перевел взгляд вовремя и успел заметить, как священники перекрестились. Как будто свежая волна прошла по залу, смывая гниль и запах падали. Сила потока была соразмерна нашей, каждый из этой семерки был равен ключнику. Овеществленная молитва дробила тьму, отрывала кусок за куском и измельчала в труху. От визга звенело в ушах. Изо всех щелей в нашу сторону рвалась чернота. Шутки кончились.

Граф метал заклинания без остановки, точно вакуумные бомбы, они откусывали кусок за куском. Кореец лепил заплатки, затыкая прорехи в защите. Остальные маги толкали силу к этим двоим. С каждым разом все меньше и меньше. Если бы не «кресты», нас бы смяли в мгновение ока. Мы держались на зубовном скрежете, перемалывали врага и держались. Не дай бог, эта чертовщина вырвется в город.

— Держите ее!

Вопль Графа выдернул меня из транса. Я уже давно не воспринимал ничего вокруг, только иногда шипел мантру, заставляя себя дышать.

Тьма бежала. Одна ее часть продолжала давить на останки щита, в то время как остальная медленно втягивалась в подвал. Мы сами пробили ей путь для бегства. Крики координатора пропали втуне. Сил уже не было. Ни у кого. Даже церковники взмокли, рясы — хоть выжимай. Последние маслянистые клочки втянулись в яму.

Голос координатора прогремел в тишине:

— Коста, передай вниз. Пусть пропустят. Шансов у них нет.

Глава 12

Ливиан неслась по канализации. Татуировка тянула вперед, не давая передохнуть. Любое промедление, даже тень мысли о непокорности тотчас наказывались. После неудачи с оборотнем сестра заподозрила вампиршу в мягкотелости и решила простимулировать. Близкая развязка разбудила в ней параноика. В ту же ночь густая вязь символов на шее девушки обрела другое, более страшное значение. Рисунок стал рабским ошейником.

— Чокнутая тварь, — шепнула вампирша и скривилась от боли.

Горло сдавило так, что будь на ее месте простой человек — упал бы замертво. Заклинание не дремало, наказывая даже за такие мелочи. Мотнув головой, девушка рванула вперед. В ее памяти назойливо всплывали события вчерашнего дня.

Нет, Елена вполне отдавала себе отчет, что мальчик ей интересен, но не более. Даже реакция на его танец уже поблекла в воспоминаниях, и не в последнюю очередь благодаря коварному украшению. Чтобы не сломаться, приходилось контролировать себя в мелочах. Слова, действия, мысли — причиной боли могло служить что угодно.