Олаф Локнит - Зов Древних

Конечно, и у Майлдафа, и у Конана, и у Тэн И с Септимием уже появились небольшие раны на руках, плечах и ногах, но они не были помехой для сражающихся, а вот у стражников потери оказались велики, да еще Евсевий вел меткую стрельбу.

Иногда Конан все же успевал краем глаза видеть, как идут дела у дракона. Кажется, змей одолевал. Черный Огонь менял уже четвертое или пятое обличье. Сейчас он сумел наконец обрести устойчивую форму, явившись гигантским кракеном со множеством щупальцев. В такой личине ему было трудно нападать на летающего высоко ящера, но и дракон никак не мог достать мягкую плоть головоногой твари когтями или зубами и вынужден был ограничиваться лишь ударами хвоста, бросающими черный копошащийся студень, как набивной мяч. Но и только. Приближаться к щупальцам было опасно. Их сила была такова, что неизвестно, сумел бы дракон взлететь, если б хотя бы три таких отростка схватили его.

Между тем стражников осталось не более двадцати пяти, но они не торопились сложить оружие. Где скрывался служитель, Конан не представлял. Оставалось уповать на то, что дракон справится с Демоном Глубин и у отряда появится возможность отыскать старца в пещерах. С помощью дракона решить такую задачу не представлялось невозможным.

Но вот дракон прижал спрута к колонне, и тот, задумав, вероятно, стать с крылатым змеем вровень, влез по каменному стволу на двадцать локтей вверх. Уцепившись за камень двумя щупальцами с тысячами присосок, он выбрасывал в разные стороны остальные, пытаясь зацепить летавшего - вокруг ящера.

И тут змей, заложив крутой вираж, стремительно облетел круглый столп и, прочертив когтями по мозаике, содрал-таки кракена с опоры. Тот попытался обвить змея и если не придушить его, то не дать ему лететь, связав крылья, но не успел. А дракон, вцепившись в тело моллюска когтями, с силой развел лапы в разные стороны и разорвал черное тело пополам.

Раздался ужасный вой, полетели черные клочья, повалил дым, запахло паленым, но из темного облака вылетел невредимый дракон, гордый и прекрасный, а после быстро рассеявшегося дыма не осталось ничего, кроме горстки пепла.

Вот тогда стражникам пришлось по-настоящему плохо. Конан, Тэн И и Майлдаф пошли в решительную атаку, а сзади на несчастных напал сам великий дракон. Латники построились в каре и пытались уйти к тому коридору, куда спрятались от стрел Евсевия в начале битвы. Но спасительный выход был недостижим.

Наоборот, люди и дракон вытеснили воинов в черном в центр зала и не давали сдвинуться ни на шаг, а Евсевий получил прекрасную возможность вести прицельную стрельбу по кучной группе людей. Силы стражников быстро таяли.

— Не добивайте хотя бы троих! — распорядился Конан.— Может быть, они знают, куда отправился наш прыткий старичок! Без него нам не уйти отсюда, а Хорсе не отойти от мозаики! — продолжал говорить киммериец, расправляясь с очередным противником. Конан всадил ему меч в открывшуюся на миг узкую щель между шлемом и нагрудником.

— Смотрите! Вот он! — вскричал вдруг Кулан, указывая на портал, что вел к перекрестку.

Конану некогда было рассматривать фигуру в черном, будто из воздуха сгустившуюся рядом с дверью, но сомнений быть не могло — это явился верховный.

— Евсевий, держи его под прицелом, но не стреляй! — закричал Конан и, понимая, что и без него стражникам не уйти от мечей и драконьих лап, бросился за служителем.

Но тот и не думал убегать. Он был странно и подозрительно неподвижен, и злобная улыбка удовлетворения не сходила с его лица.

Не успел король пробежать и сорока локтей, как старец, воздев руки и повернув их ладонями в сторону Конана, что-то забормотал. Конан не слышал слов, поскольку расстояние было значительным, да и вряд ли бы он понял их, но колдун произносил заклинание, и, чтобы видеть это, не нужно было учить древний язык.

— Что еще за мерзость, Кром его порази! — возмутился король, и хотел уж было перемахнуть широкую в этом месте трещину, возникшую в полу от удара колдовского меча, как услышал за спиной тревожный крик Озимандии:

— Король, остановись! Не прыгай через провал, молю тебя!

Озимандия не страдал излишней скромностью, но и болезненной мнительностью тоже не отличался, и Конан в нерешительности замер перед извивающимся разломом. И вовремя. Из провала повалил черный дым, и, сгущаясь под потолком, начал принимать очертания гигантской человеческой фигуры.

Раздался характерный звук — это пропела в воздухе стрела Евсевия. Торжествующий старец замер, опустил руки, прижал их к груди и рухнул на мраморные плиты. Пока он падал, еще одна стрела зло впилась ему в глаз. Евсевий сделал свое дело.

Но черный мрак, изливаясь из трещины, вставал стеной, и новый лик Черного Огня, тысячекратно превосходящий того, что сейчас был повержен в прах драконом, выходил из глубин.

Даже бесстрашный Конан отступил на два шага назад — столь невыносимо тяжек и ужасен был этот мрак.

— Он успел,— вновь заговорил дракон.— Евсевий убил старца, и ныне я свободен. Стража храма уничтожена. Но прежде чем погибнуть, он успел вызвать из заточения всю тьму, на какую только был способен. Мне не справиться с этим противником, а вам он и подавно не по силам. Надо уходить, или мы погибнем.

— Там остался Хорса! — выкрикнул король, пытаясь пронзить взглядом плотную завесу мрака, скрывающую все, что осталось по ту сторону трещины.

— Ты ничем не можешь ему помочь,— печально сказал дракон.— А Хорса нам — может. Будем надеяться на чудо. Этот юноша любим богами, раз сам Зерван проявил к нему свою милость. Надежда всегда живет в наших сердцах. А теперь выбирай: или вы погибнете здесь бесцельно или спасетесь все ценой одной жизни.

Конан стиснул зубы и стоял так несколько мгновений, не оглядываясь на людей, смотревших на него. Наконец король обернулся.

— Мы уходим,— твердо произнес он, не опуская глаз. Никто не решился спрашивать его о чем-либо.

— Озимандия, можешь начинать творить свое заклинание. Теперь ты единственный великий волшебник этих пещер,— сказал дракон.

— Заклинание необратимо! — Колдун разразился сухим и мелким ухающим смехом.— Мне осталось отомкнуть всего лишь три замка.

— Прибереги последний до пещеры грифонов,— предупредил дракон. — Влезайте все ко мне на спину, и поскорее, иначе будет поздно!

Конан первым привычно оседлал дракона у основания шеи, за ним последовали остальные. Спина ящера была располосована огненной плетью, и всякий раз, когда кто-то неосторожно касался рубца, по телу змея пробегала дрожь.

— Осторожнее! — пристыдил своих спутников Конан,— Наш друг ранен!