Вероника Ковальчук - Оборотная сторона мира

– Здорово! Хорошо б, если так… – Илья помолчал. – А куда мы теперь?

– Сейчас мы с тобой пойдем в один очень уютный ресторан, пообедаем там и побеседуем с тобой. А потом я свожу тебя в гости к Ирвет, повидаться с твоей подругой. Расскажешь ей об Андисте и Ильде, чтоб все было из первых рук. Согласен?

– Конечно… А потом? К Санджифу?.. Ну, то есть, к его отцу?

– Хм… Пойдем, побеседуем, – и в тоне Агласа было что-то такое, что заставило юношу примолкнуть, хотя ощущение у него возникло нехорошее.

Автомобиль пришлось отогнать – теперь, когда с молодым человеком уже побеседовали, его сопровождающий уже не мог держать здесь машину. Прилипнув к окну, юноша с любопытством разглядывал величественные здания по обе стороны широченного проспекта. Если посчитать окна, выяснялось, что строений выше семи этажей здесь было маловато, однако возносились они на такую высоту, что дух захватывало. Можно было лишь гадать, какие недосягаемо-высокие потолки были у комнат в этих домах.

Куратор остановил автомобиль у крохотной стоянки близ входа в ресторан и пустил за руль человека в спецовке – тот ловко зарулил в арку, в проезд, ведущий, видимо, на подземную парковку – а сам повел юного подопечного к дверям. Залы ресторанчика были оформлены с выдумкой, вроде тропических гротов – везде зелень, пальмочки в горшках, плющ с крупными цветами и виноград, почти каждый столик в закутке, отделанном кусками пористого камня. Уютные диванчики цвета песка, деревянные столики, кованые изгибистые подставки под бутылки вина – Илье здесь сразу понравилось.

Аглас выбрал столик на отшибе, в зале, где кроме них не было ни одного человека, сделал обширный заказ и жестом аристократа отослал официанта. Тот почти сразу вернулся с запотевшими бокалами холодного сока и ломтиками фруктов, и снова испарился.

– Нам надо с тобой поговорить, – Илья лишь кивнул в ответ. – Я хочу, чтоб ты понял вот какую вещь – во всей той молчанке, в которую вокруг тебя играли весь этот год, есть свой смысл. Конечно, я немного сожалею теперь, что не поговорил с тобой сразу со всей откровенностью, но, с другой стороны, вряд ли это что-то изменило бы, – куратор поднял глаза на своего подопечного и приподнял бровь. – Я так понимаю, у тебя очень много вопросов. Может, начнем с ответа на них?

– Ну, давайте…

– Спрашивай.

Несколько мгновений юноша молчал, не зная, что и как спросить, но потом собрался – и даже как-то неожиданно для себя выпалил:

– Так я Видящий или маг?

– Понимаешь, в этом-то и кроется самое интересное. Получается, что ты у нас и то, и другое сразу.

– Я слышал, это невозможно.

– Ну, думаю, ты уже и сам в курсе, что это не невозможно – всего лишь очень маловероятно. Да, в истории обоих наших миров имеется только один такой случай, достоверно задокументированный. Один случай – и шестнадцать человек. Ведь то, что случилось однажды, рано или поздно случается вновь.

– Что это за случай?

Аглас снова приподнял бровь.

– Ты еще не знаешь, действительно? Это императорский Дом Оборотного мира. Семейство Рестер, династия Пламени. Здесь-то и кроется основная проблема, – он мельком взглянул на юного собеседника. – По поводу того, чем несовершеннолетние маги могут заинтересовать взрослых знатных чародеев, ты поневоле уже в курсе.

– Вы имеете в виду это… омоложение?

– Ритуал дает не только обновление тела, но и обновление энергетики. Тот, кто осуществляет его, забирает у жертвы также ее магический дар. Ты в курсе?

– Да, слышал.

– Видишь ли, никто из тех, кто занимается с тобой, не сомневается, что твоя особенность, аналогичная особенности представителей императорской семьи, всего лишь совпадение. Но это не имеет ни малейшего значения. Есть те, для кого твой дар – лакомый кусок, за который не жалко большей части жизни.

Илья нахмурился.

– Вы о лорде Ингене?

– Я рад, что ты все понял. Именно по этой причине я старался как можно дольше держать тебя в стороне от ситуации, когда о твоем даре стало бы известно.

– А вы сами о нем когда узнали?

– Из письма Артемии.

– Моей бабушки?!

– Да. И, разумеется, поставил в известность госпожу Гвелледан, госпожу Оринет и Всеслава. Только их.

– Но… Почему вы не сказали мне?!

– Я думал, ты понимаешь. Эта информация живо покинула бы тебя и запорхала дальше. К кому-то, кто передал бы ее неподходящему адресату. Теперь это уже не имеет значения, потому что судебный процесс разнесет информацию на весь Оборотный мир. И это – увы – уже неизбежно. Но и сам суд – тоже неизбежность. Так что получается, что мы с Ингеном играем на скорость.

– Вы уверены, что он обязательно попытается меня… заполучить?

– А ты представь себя на его месте. Он – глава роялистской партии. Что бы там ни говорили и что бы ни твердил сам Инген, быть императором для него – вожделенная мечта. Если он окажется обладателем твоего дара, путь к трону будет для него открыт.

– Он тоже был отвергнут Истоком?

– Видишь ли, Кернах Инген – единственный известный мне человек, который никогда и не пытался спускаться к Истоку. Он заявляет, что зависимость от Бога унизительна для чародея, и, как понимаю, не отправлялся в храм принципиально. Единственный из числа его последователей. Остальные, видимо, не решались на такой жест. Ведь после того, как человек организует ритуал, он может и не рассчитывать на благосклонность Истока. Это шаг через порог, откуда нет возврата.

Рядом со столиком появился официант, быстро сервировал обед, поставил бутылку вина и снова исчез. Но за то время, что он хлопотал возле них, Илья успел сформулировать следующий вопрос.

– Так, получается, теперь за мной будут охотиться?

– Определенно. Самое неприятное даже не в этом. Уинхалл теперь будет куда менее удобным местом для похищения подростков, чем раньше, леди Гвелледан приняла меры, причем меры серьезные. Будь уверен. Так что в настоящей опасности ты будешь во время каникул, а также неприятности грозят тем, кто тебе неравнодушен.

– Вы о Мирним? – вскинулся Илья – и покраснел.

– Мирним как раз меня беспокоит в меньшей степени. Она тоже учится в Уинхалле, ее матушка работает в Уинхалле, а других родственников, кажется, нет. Я имел в виду твоих родителей.

– Что с ними?!

– Пока ничего. Но, видишь ли, хотелось бы, чтоб с ними и дальше ничего плохого не произошло, не так ли? Поэтому я вынужден был принять меры. Еще до того, как был начат процесс.

– Э-э… Что с ними?!

– Я их спрятал. Спрятал очень основательно. Но для того, чтоб их не нашли, нужно, чтоб их не искали. Ты понимаешь, о чем я?

– Э-э… Ну, не очень.

– Ты должен на время забыть, что у тебя есть родители. Не искать их, не встречаться с ними, говорить тем, кто тебя спросит, что ты – сирота. Понимаешь?