Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

Невея плюнула в Дориара, но слюна не долетела даже до решетки.

— Эту ночь, так уж и быть, ты проведешь здесь, рядом с подругой, — продолжил советник ровным голосом. — Хуже от этого не будет, — он повернулся в сторону стражника, который еще не пришел в себя. — Эй, любезный, — выкрикнул Дориар, — принеси им свежей воды и еды. И вот еще что… если ты хоть пикнешь кому-нибудь о том, что видел и слышал здесь, я вырежу и съем твою печень.

«Вот теперь он не притворяется, — подумала Севера. — Все маски сняты».

Глава 38

Утром, как только на мрачный небосклон начала выползать серая пелена рассвета, по улицам города пошли глашатаи, разнося страшную весть:

— Ночью, от руки жестокого убийцы пал Верховный жрец Храма Трех Богов! — на глашатаях были черные плащи с капюшонами надвинутыми на глаза, как и положено официальным разносчикам плохих новостей. Свои слова они сопровождали ударами колотушки по медному колоколу, который с траурным видом несли мальчики — помощники. — Убийца пойман и по решению суда, уже вынесшему справедливый вердикт, сегодня в полдень состоится казнь через отсечение головы!

Люди выбегали из домов, охая, ахая и проклиная убийцу. Жители столицы уже привыкли к смертям, они стали столь же обыденными, как страх и холод, но Верховный жрец?.. Большинство людей воспринимало его гибель, как личное горе. Сейчас никто не задавал вопросы: когда это успел состояться суд, или кому вообще понадобилось убивать служителя храма? Если праведный гнев завладел сознанием, тут уж не до вопросов и сомнений. Да, Горхала уважали. Многие по значимости ставили его выше государя, хотя даже под пытками не осмелились бы признать это. Такие уж времена.

Скоро весь город знал о смерти Верховного жреца и о грядущей казни. Люди заходили к соседям, обсуждая эти новости, собирались в тавернах, несмотря на ранний час, и разглагольствовали на тему «Куда катится мир» или «Как страшно на свете жить». А те, кто явился в кузни, прачечные, мастерские, портовые доки не спешили приступать к работе, обсуждая те же темы, что и люди в тавернах. И нищие, собираясь в подворотнях, вспоминали Горхала, который не скупился на милостыню, а главное — частенько организовывал бесплатные обеды в пристройке за храмом. Что теперь будет? Найдется ли человек столь же достойный как он, чтобы занять место Верховного жреца?

И, конечно же, все собирались идти на казнь, посмотреть на выродка, убившего Горхала. Люди надеялись, что палач Гейдер не подарит убийце легкую смерть. Они очень на это надеялись.

Для Северы ночь прошла как один миг, ведь в короткий отрезок времени, отмеренный до плахи, она пыталась впихнуть воспоминания всей своей жизни. А под утро ее начали мучить все эти «если бы». Если бы Мархат не настоял на возвращении в столицу… Если бы в его отряде не оказался бы соглядатай Дориара… Если бы она попыталась схватить меч в кабинете Горхала… Если бы… Если бы… Если бы… Столько вариантов и все они в воображении Северы вели к хорошему финалу. То есть к моменту, где она, воительница монастыря святой Дары, убивала советника. Ни Темную Искру, суть которой она даже не понимала, ни Фарамора, а именно главного советника. Именно на нем была сосредоточенна вся ярость. Севера вела борьбу в своей фантазии, а когда она прерывалась, видела дверь решетки, через которую скоро войдут законники. Страшная реальность приносила отчаяние. Неужели все так закончится? Неужели путь, что они с Невеей прошли, привел к тупику? А ведь девочка еще верит в какое-то чудо, не сдается. Как бы ей, Севере, хотелось вернуть хотя бы толику надежды — лишь малой ее частицы достаточно, чтобы отступили отчаяние и страх.

Утром сменилась охрана. Во время пересменки новый стражник посмотрел на деревянные миски, которые лежали на лавке возле Невеи и гневно пробасил:

— Ты их еще и кормил?! Во имя Пустоты, эти гадины не заслуживают и заплесневелого сухаря! — потом он увидел мертвую кошку, которую Невея отнесла в угол и, к неодобрению Северы, положила на свой свернутый плащ. — А это еще что такое?

Стражник, что сдал пост, и сейчас мечтал лишь о том, чтобы добраться до таверны и напиться до беспамятства, ответил:

— Поверь, Крей, тебе лучше этого не знать, так что не задавай мне больше вопросов.

То ли тон, с каким были произнесены слова, то ли бледное лицо сослуживца повлияло, но Крей послушался совета и умерил любопытство. Он лишь с подозрением посмотрел на узниц, затем на кошку и отправился к столу в конце коридора.

Через час Крей выпустил из камеры трех пьяниц, что перевели из камеры с решеткой. Прежде чем они покинули тюрьму, стражник не преминул им сообщить о предстоящей казни и о вине Северы. С опухшими рожами и праведным гневом в покрасневших глазах, проходя по коридору к выходу, они сочли своим долгом плюнуть сквозь прутья решетки в убийцу верховного жреца, чем заслужили презрительного взгляда Невеи.

А в полдень явился Дориар и шесть законников.

— Не мог ни прийти, — признался советник с ехидной улыбкой, а потом серьезно, и как показалось Севере и Невее, искренне, добавил: — Вы можете мне не верить, но я вас уважаю. Вас обоих. Более достойных врагов и пожелать трудно. А то, что случилось… я всего лишь воспользовался ситуацией, повернул ее в свою пользу, — он потупил взгляд и покачал головой. — Я, правда, сожалею, что все так вышло, и мне не доставит удовольствия смотреть, как ты, воительница Дары, умрешь, — советник замолчал, сделав паузу, а затем он исподлобья посмотрел на Северу. В его глазах заплясали насмешливые огоньки, уголки губ потянулись вверх, — Они поверили, — тихо проговорил Дориар и указал тростью на узниц, будто уточняя, кто именно эти «они». — Поверили, что б меня… — он засмеялся, скорчил рожу и передразнил сам себя: — Я жалею, что все так вышло. Я всего лишь воспользовался ситуацией. Ха!..

— А ведь ты боишься нас, — спокойно произнесла Севера. — Даже сейчас, тварь, когда мы по эту сторону решетки — ты нас боишься.

— И тебе следует бояться, — подхватила Невея. В голосе ее звучали металлические нотки. — Скоро, очень скоро ты отправишься в Великую Пустоту. Клянусь, так и будет!

Улыбка сползла с лица Дориара, щека нервно дернулась. Он прищурил глаза, словно пытаясь скрыть блеснувший в них страх, и сказал:

— Хочу, чтобы вы кое-что знали, прежде, чем тебя, дарния, выведут отсюда… Это касается казни. По моему распоряжению, ты подвергнешься публичному истязанию. Палач переломает тебе кости, отрежет уши и нос, выколет глаза. И уж потом — отрубит голову. Но не стоит надеяться, что он попадет по твоей милой шейке с первого раза, и не стоит рассчитывать, что он выберет острый топор. О, да, люди не забудут этой казни. А потом твою голову насадят на кол, а тело бросят в помойную яму, где его сожрут бродячие псы, — он попытался улыбнуться, но вышла жуткая гримаса. — А главное, люди будут проклинать тебя веки вечные!