Александр Важин - Год Героя

Видя, что арканами верткого человека с мечом не взять, монги начали один за другам спешиваться, бросаясь на него с оголенными саблями.

Алексея же переполняла злость на предателя-хана, затуманивая все остальные эмоции, в том числе и страх. Он злобно заорал-зарычал, скрещивая меч с саблей первого из напавших, с кочевником в желтом халате. Он не старался погасить свою злобу, которая будет только мешать в схватке.

Вместо нее должна была остаться лишь холодная ярость, но Алексей не мог с собой совладать.

Отклонив немного в сторону первую саблю, он сильно ударил ее владельца ногой в пах, потом бросил нож в лицо следующему из нападавших монгов. Нож хоть и не вонзился, но пропахал на желтой физии глубокую борозду, зацепив глаз и заставив его владельца схватиться за лицо. Больше Алексей не успел воспользоваться ножами, поскольку его уже теснили со всех сторон.

«Странно, почему они просто не пристрелят меня?» — мелькнула излишняя сейчас мысль. Ведь монги запросто могли нашпиговать его стрелами, превратив человека в дикобраза. Мертвого. «Наверное, живым хотят взять. Попробуйте!» А дальше он престал думать вообще, полностью слившись с катаной в одно целое. Жалобно звенели сабли, налетая на вездесущий клинок меча, который встречал их со всех сторон. Но этот меч не только парировал удары, а в ответ безжалостно отрубал конечности, вспарывал животы, пронзал тела в грязных желтых халатах. Вот уже на земле корчился один кочевник, потом упал второй; прижимая обрубок руки с фонтаном бьющей крови, отвалил третий. «Вжик-вжик, уноси готовенького. Вжик-вжик, кто на новенького?» — пел кочевникам свою смертоносную песню самурайский меч.

Алексей не считал, скольких он убил или покалечил. Двоих, троих? Или, может быть, пять или шесть? И вот он в очередной раз вонзил меч в раскрывшееся тело, пробив легкий кожаный доспех монга. Кочевник начал оседать вниз, рефлекторно схватившись руками за лезвие катаны, и Алексей не смог быстро выдернуть меч назад. Удар саблей плашмя сзади по голове застал его врасплох. Последней картиной в меркнувшем сознании были стекленеющие глаза монга напротив, у которого катана застряла в груди…

…В себя он пришел от ночной прохлады. Но жутко не хотелось открывать глаза, а в голове трещало и шумело так, словно по ней изо всех сил лупили молотком. Хоть за последние полгода с ним довольно часто случалось подобное, Алексей никак не мог к этому привыкнуть. К тому же сейчас тело ломило так, будто его сложили и засунули в яму метр на метр. Эти болезненные ощущения были вызваны тем, что на горло давила удавка, которая через спину была привязана к согнутым в коленях ногам. И руки были скручены за спиной.

Рядом кто-то испустил стон. Алексей через силу заставил себя открыть глаза, сразу поморгав немного, чтобы восстановить зрение. В сумеречном свете луны и малых ночных светил он различил рядом человека, связанного таким же образом. Вглядевшись повнимательнее, Алексей узнал Сдемира.

Он попробовал перевернуться на спину. После нескольких мучительных попыток это ему удалось, но петля продолжала давить на горло, как только он немного напрягал ноги. Всё тело жутко ломило, и приходилось напрягать все силы, чтобы снова не отрубиться. Алексей осмотрелся вокруг и заметил костер неподалеку.

Возле костра сидели кружком пять силуэтов, явно принадлежащих монгам. Алексей попытался ослабить путы, но петля всё больше врезалась в горло. Положение было сложным (о том, что оно было безвыходным, думать не хотелось, ведь живой пока) и теперь только оставалось ждать развития событий.

Как ни странно, но страха не было. Была лишь досада. На самого себя, на свою беспечность. Расслабился, поверил, а гребаный Кудай-хан вот как поступил. Почему же его приспешники оставили Алексея в живых? Может, выкуп какой хочет? Или помучить, потерзать да поиздеваться…

«Да, а что же с Явором? Погиб парнишка, наверное. Жаль хлопца». — От бессилия Алексей заскрежетал зубами. Вот бы его доставили к тварюге Кудаю и развязали путы. Уж на один бросок к этому уроду у него хватило бы сил, и даже мощная жилистая шея не защитила бы горло предателя от пальцев Алексея. Он бы успел вырвать кадык подлому хану и забрать его с собой на тот свет. Наверное, Ориль уже ждет его. Или Мор? Глупцов, наверное, тоже забирает чернобородый властелин Мигии.

Будут ли его помнить среди олавичей? Вспомнит ли Брайанка, с которой даже не попрощался в последний раз? Может, за былые заслуги ему отдадут должное и вырежут из него идола для своего пантеона. Хм, размечтался. «Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги. Стоит под горою Алеша, в Олавии русский солдат».

Так, прекратить панику… Ему нужно жить. Ведь сколько людей возлагают на него надежды. «Надежда, мой компас земной… Кто же это пел? Ленин? Вождь… Из какого же он племени?»

Из бредового полузабытья Алексея вывело ощущение, как его поднимают и взваливают поперек седла. Светало, когда отряд монгов двинулся в путь. Они быстро понеслись по степи, и эта тряска доставляла ужасные мучения Алексею. Он не мог видеть Сдемира, но надеялся, что тот всё еще без сознания.

Где-то к полудню тряска усилилась, монги погнали лошадей галопом. Сзади донеслись крики и улюлюканье. Алексей силился повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит, но тщетно.

В какой-то момент коня, на котором он лежал, резко осадили, и он со всего маху полетел на землю. Связанные конечности не давали возможности сгруппироваться и тело со всего маху врезалось в жесткую землю с чахлой травой. После этого Алексей опять вырубился.

Когда он снова разлепил глаза, то обнаружил, что лежит на мягком шерстяном одеяле. Пут на теле не было. А невдалеке… Ага! Невдалеке стоял Кудай и что-то втолковывал своему соплеменнику в отличительных знаках турчина, командующего туменом.

«Вот ты и попался, рыбий глаз…» Первым же движением, превозмогая боль в затекшем теле, Алексей попытался броситься к подлому предателю. Но деревянные ноги отказались слушаться, и он упал на колени и опять зарылся носом в землю. Его тут же подхватили и снова уложили на мягкое ложе.

Над Алексеем склонилась рожа Кудая с неожиданно трогательной улыбкой на свирепом лице.

— Досталось тебе. Еще чуть-чуть — и эти шакалы улизнули бы в болота. Зато теперь я полностью тебе верю. Вот твой меч. — Хан осторожно положил катану рядом с Алексеем.

За широченной спиной хана кто-то дико заорал.

— Ну, ты отлеживайся пока. В путь тронемся, когда немного оклемаешься. А у меня еще дела, — повел Кудай головой назад.

Алексей обессиленно лежал, не понимая, что происходит. И ничего не ответил хану. Да и в горле резало так, что сама мысль о том, что нужно что-нибудь произнести, вызывала приступы режущей боли в истерзанной гортани.