Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

Можно было надеяться, что преследователи отстанут — без надежного провожатого чужак не проедет тут и десяти саженей — не туда ступит конь, вовремя не отдернет ноги, и осыплются мелкие камешки, рождая обвал, увлекающий за собой пришельца. Только чудо тогда может спасти человека.

Узкий горбатый мост вынырнул из облака. Серые скалы обрывались справа и слева в пропасть без дна, заполненную туманом. Не тратя ни мига, волотка проскакала по мосту над пропастью. Высоко над ее головой мелькнула скрытая в тумане арка ворот. Мост круто устремился вниз. Туман остался позади, всадница очутилась в красивой горной долине.

Здесь не было и следа тумана. Ярко и пышно зеленели сады. Воздух дрожал от струй фонтанов, трепета птичьих крыл и ароматов цветов. Искрами вспыхивали водопады, отлитые из беседки, посыпанные бисером тропинки и ведущая в долины дорога. Там, в самой ее середине, иглой, проколовшей небо, высилась узкая башня из темно-серого камня. Дорога кончалась у наглухо закрытых ворот.

Черные птицы догнали волотку и с криками устремились к башне. Как черные хлопья пепла, они закружились вокруг нее, трепеща крылами. Птицы заполнили криками всю долину, и в тот самый миг, когда волотка готовилась осадить коня перед воротами, отворились двери, и вышел к ней ее господин.

Увидев высокую тонкую фигуру с посохом и увенчанной зубчатой диадемой головой, волотка соскочила с коня и бросилась под стену. Старец склонил голову, глядя ей в очи холодным пристальным взором. Седая тонкая борода его чуть подрагивала.

— С чем пришла, когда не велено? — сиплым голосом молвил он. — Что случилось, али знамение было, о каком даже я не ведаю?

Он хихикнул, прищурившись, и волотка склонилась перед ним.

— Знамение, о повелитель, — ответила она. — И чаю, о таком никто не ведает пока, кроме меня, а пора бы всей земле трубить да силы собирать. Уж сколько лет я сторожу твои владения — не пускала к тебе ни пешего, ни конного, не щадила ни старого, ни малого. Все я на службе твоей видела, а такого не приходилось. Едут к тебе чужеземцы из стран далеких, северных. Их стрела не бьет, меч не сечет. С одного удара один сотню врагов побивает. Помощников моих, слуг твоих верных, с одного наскока одолели, словно комаров прихлопнули. Кони под ними, что звери лютые — копытами бьют, зубами грызут, быстры, как молнии, легки, как тучи. Я опомниться не успела, как налетели они, меня чуть не убили. Еле вырвалась я и сюда поспешила, чтоб сказать; быть беде великой!

В ответ на такие слова только рассмеялся старец.

— Женские то страхи, — молвил он наконец. — Не рождалось еще такого воина, чтобы до дворца самого Кощея живым добрался. А кто и добирался, назад не возвращался, потому как бессмертен я и нет мне врага по силе и достоинству, кроме разве что старшего сына Сварогова…

— Не вели казнить, вели слово молвить, — осторожно вмешалась волотка.—А только мнится мне, что на сей-то раз и явились сюда люди из земель старого Сварога — я таких вживую видеть не видела, слыхала лишь рассказы про страны те.

При этих словах озлился Кощей, посохом о землю ударил, бородой седой затряс.

— Не может такого быть! — закричал он. — Никому из смертных нет дороги сюда! От времен сотворения мира положен запрет на остров сей — недоступен Буян для людей! Ошиблась ты, верно! Поди прочь!

Хотела еще что-то сказать волотка, но Кощей махнул на нее посохом и ушел — только двери золоченые за ним захлопнулись.

Прогнав волотку, он поспешил на самый верх дворца-башни. Хоть и покойно жил Кощей на своем острове, но крепко помнил он о людях северных далеких краев. От рождения своего боялся он их, ведая наверняка, что коли суждено ему умереть, то лишь один народ на земле способен принести ему гибель. Столько веков ждал он гостей издалека, а как показались они на пороге, оказался не готов к встрече.

Крутые ступени врезались в скалу, поднимаясь вверх каменной лестницей. Узкие щели едва пропускали свет, но Кощей столько раз уже поднимался по этим ступеням, что привык обходиться и мраком. Каждый день проходил он под тесными сводами, чтобы узнать, глянув из поднебесья, что делается в мире.

Лестница закончилась на самой вершине, в малой комнате, — выше был только свод под потолком с высеченными на нем знаками звездного неба. С одного края в нем проходила трещинка—тонкая, в волосок, но ярко заметная. Узкая полоска света от нее пересекала пол. Справа половину стены занимало огромное окно — пролом в камне, открывающий вид на цветущую долину и огораживающие ее горы. Напротив него другую стену занимало зеркало высотой в человеческий рост, вправленное в серую раму из ноздреватого туфа. На раме искусной рукой были высечены знаки, ярко окрашенные в разные цвета. В блестящей поверхности зеркала отражался пролом и долина за ним.

Кощей встал перед ним и подождал, пока пропадет рябь на чувствительной поверхности. На стекле появилось его отражение, а за спиной — светлый пролом стены.

Кощей коснулся одного из знаков на раме зеркала, и чистая поверхность вновь подернулась рябью. Голубоватая дымка скрыла от Кощея его отражение. Взгляд старца вонзился в глубину, посылая мысленный приказ. На дымке появились завихрения, словно на воде от ветра. Кощей отпустил знак на раме и, не отводя глаз от дымки, занялся остальными — одних он чуть касался, поглаживая, на другие надавливал силой. Дымка потемнела, потом рассеялась, и появилось новое изображение.

Это был взгляд на горы с высоты птичьего полета — зеркало поймало какую-то птицу, что парила сейчас над облаками, и передавало все, что видела та. Далеко внизу мелькнули горы, узкие скалистые ущелья, острые уступы и синие змеи рек. Сквозь туман смутно замечались островки лесов. По земле ползли серые тени облаков и крошечное пятнышко от самой птицы.

Острые птичьи глаза различали впереди среди тумана и туч какие-то тени. Птица нырнула под кроны деревьев, и Кощей понял, что не ошибся. Это были они.

Он разглядел пятерых людей, разместившихся на спинах трех лошадей — белой, темно-серой и светло-золотистой. Кони легко и сильно отталкивались от валунов, перелетая через расщелины и одолевая скалы, словно на ногах у них были крылья. Одного взгляда на этих животных было достаточно, чтобы понять — волотка права. Только дэвсы могли дать таких коней, и лишь они знали, где живет ссыльный колдун. Внешний вид троих всадников подтверждал его догадки — это были славяне. Четвертый путник был закованным в доспехи рыцарем, а пятый — смуглокожим южанином.

Отступя на шаг, Кощей вскинул руки и перехватил посох двумя руками. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, он нараспев заговорил призыв к туманам и облакам в сердце гор.