Татьяна Устименко - Чужое проклятие

— А что, собственно говоря, вчера произошло? — рискнул спросить Профессор, послушавшись голоса своей интуиции.

— Мрачняк, — глухо откликнулся с подоконника Виктор. — Вчера произошел глобальный мрачняк на нервной почве…

— Н-да… — сметливо протянул отец Криэ. — И судя по всему, вы все дружно успокаивали нервы… Пили?

— Зачем напиваться и ползать, если можно покурить и полетать! — расплылся в блаженной улыбке архонт.

— Какой вы догадливый, Криэ, аж противно! — Виктор, поморщившись, догрыз последнюю таблетку анальгина и запил водой. — Мы не пили, мы воздали должное моему гербарию.

При упоминании гербария госпожа Пшертневская виновато покраснела.

— Не вижу в том ничего криминального! — поспешил на выручку начальнице отец Рид. — В травах содержится множество полезных витаминов, минералов, ферментов и антиоксидантов. Организм очень радуется, когда все это в него попадает…

— Точно! — проказливо ухмыльнулся князь. — То-то вчера, после того как вы попробовали травы, ваш организм так обрадовался, что ржал без остановки минут двадцать!

При этой реплике Профессор чуть не поперхнулся табачным дымом.

— Интересно, где носит чертова де Крайто?! — вскричал байкер, стремясь отвлечь внимание отца Криэ.

Тут дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Хьюго.

— О, наконец-то, не прошло и полгода! — желчно выдал отец Рид.

— Наверное, наш паренек бросал в реку виагру и смотрел, как встает солнце! — не отставал от друга байкер.

Молодой священник, проигнорировав подколку Виктора, молча вошел и пристроился у стены. Впрочем, красноречиво поползшие вверх брови парня явно свидетельствовали о том, что вид коллег его порядком удивил.

— Итак, — Профессор председательски пыхнул трубкой, — раз все в сборе, начнем. Для затравки позвольте представить вам моего давнего друга владыку Ингвара, архиепископа Краковского.

— Если не ошибаюсь, — откликнулась госпожа Злата, — мы с ним уже пересекались раньше, хоть и не были друг другу представлены. Досточтимый архиепископ, насколько мне известно, является советником по особо важным делам при патриархе Нейтральной зоны?

— Так и есть, госпожа кардинал, — вежливо откликнулся Ингвар Краковский, кланяясь. — Вы не ошибаетесь.

— И что же привело вас в Будапешт?

— Проблемы, возникшие в Мальборге, маленьком пограничном городке на окраине Польши.

— А конкретнее? — напряглась госпожа Пшертневская, нюхом опытной дипломатической ищейки почуяв нечто неладное.

— Где-то с месяц назад ко мне стали поступать жалобы от представителей иных рас относительно своевольных действий рыцарей Ливонского ордена, чья резиденция находится в Мальборге, — начал излагать архиепископ. — Подобные жалобы — обычное дело. Я отправил туда своего человека — разобраться. Спустя неделю он исчез. А четыре дня назад из Мальборга прибыл гонец от местной гильдии краснолюдов. Он сообщил, что рыцари ордена провели в городе несколько карательных операций, в результате чего погибло много иных. Вдобавок он привез мне вот это. — Архиепископ выложил на стол фотографию.

Госпожа Злата побледнела от ужаса, рассмотрев изображение… На снимке был запечатлен изуродованный, чудовищно распухший мужской труп.

— Н-да, жутковатое зрелище, — пробормотал себе под нос Эрик, с любопытством заглядывая ей через плечо.

— Я знаю, — кивнул Ингвар. — Это ксендз Марек Забродский, человек, которого я посылал в Мальборг. Все произошедшее — дело рук ордена, а следовательно, инквизиция тоже причастна. Ливонский орден находится под ее юрисдикцией.

— Вы поставили в известность святой синод? — резко спросил Хьюго.

— Нет, сын мой, пока информацией об этом злодеянии владеет лишь патриарх. Именно он поручил мне связаться с вашим отделом и провести расследование. Никто, кроме него, не знает, куда я поехал и зачем.

— Когда в прошлый раз мы получили подобное задание, — госпожа кардинал задумчиво переплела пальцы, — то при выполнении потеряли большую часть отдела. Я не вправе заставлять своих людей помогать вам. Поскольку мы являемся частью Дипломатического корпуса лишь де-юре, то есть юридически, а по документам проходим как работники архива, то фактически у нас нет никакой защиты, способной уберечь от мести инквизиторов. Если мои сотрудники откажутся ввязываться в это болото, я не стану их заставлять.

— Но это задание — личная просьба патриарха! — огорченно воскликнул архиепископ.

— Я понимаю, — виновато развела руками госпожа Злата. — Что скажете, господа дипломаты?

— Гм… — Эрик задумчиво потер подбородок. — Как бы мне ни хотелось, но отстраниться от этого не получится. Мы уже настолько далеко залезли в болото под названием «инквизиция», что нужно либо утонуть, либо пройти его насквозь. Скажу сразу — тонуть я не намерен. К тому же меня настораживает эта фотография: мне не нравится, ни что с этим несчастным сделали, ни, прости господи, как это сделали.

— Я присоединяюсь, — лаконично добавила Анна.

— Думаю, есть смысл, — с хрипом выдавил изрядно позеленевший отец Рид, рассмотрев наконец фотографию достаточно близко.

— Нет, ребята, надо ввязаться, — присоединился Виктор, — и руки гадам поотбивать, чтобы впредь неповадно было так над людьми изгаляться.

Хьюго де Крайто только молча кивнул. Лишь Анна заметила, что его колотила крупная дрожь, и он в ярости сжимал кулаки.

— Ладно. — Госпожа Злата тяжело вздохнула. — Вопрос номер два: что конкретно от нас требуется, если и так известно, что инквизиция причастна?

— Собрать доказательства. Но сделать это нужно наименее заметно и по возможности вообще не афишировать ваше участие в деле, — ответил архиепископ Краковский.

— То есть вы требуете полной неофициальности? — переспросила госпожа кардинал.

— Да. Мы уже пытались действовать официально, и вы видели, что из этого вышло.

— Возможно, есть смысл мне самой отправиться в Мальборг, — задумчиво произнесла госпожа Пшертневская.

— Вы что, с ума сошли?! — не сдержался Эрик ди Таэ.

— Отнюдь, — слегка удивленно откликнулась госпожа Злата. — Я родилась и выросла в Польше, прекрасно владею языком и разбираюсь в особенностях местного менталитета.

— Это не аргумент! — парировал князь. — Я тоже знаю польский, и Анна знает, и Рид с Профессором. Даже Виктор с пятого на десятое на нем изъясняется, ругается так точно. Отец Хьюго, полагаю, тоже им худо-бедно оперирует.

— Эрик прав, — поддержал чародея Профессор, — о вашей поездке не может быть и речи! Вас слишком хорошо знают в лицо.