Дарья Кузнецова - Кошачья гордость, волчья честь

Только Неспящую здесь поминать не принято, но она и без приглашения незримо присутствует в каждом смертном существе, а зачастую приходит в явном виде, забирая новую жертву. К богам обращаются только в крайних случаях, из которых смертельный поединок является самым распространённым. Считается, что здесь спорщиков рассудит пролитая кровь и боги. Собственно, потому — Судилище.

— Я могу идти, князь? — наконец, всё же уточнил я, когда мы все потянулись к выходу.

— Можешь, вместе с нами, — разрешил Райм.

— Но…

— Будешь свидетелем, — пояснил, с непонятной усмешкой покосившись на меня. Наличие свидетеля, следящего за соблюдением правил поединка, было обязательным условием: только на богов рассчитывать глупо. Непонятно, почему именно я удостоился такой чести? Удачно подвернулся под руку?

— А Чарима для свидетельства не хватает?

— Чарим приносил клятву на крови, как и мои маги. А в свете последних событий ты гораздо больше достоин доверия, чем Полумесяц, — спокойно ответил князь, и настала моя очередь настороженно коситься. Он действительно сказал то, что я услышал? Не про доверие; про клятву.

Заклятая на крови верность — это… Честно говоря, я всю жизнь полагал это понятие исключительно теоретическими, потому что не мог поверить в существование людей, готовых на такой шаг. Я в здравом уме не собирался предавать князя и собственные убеждения, это был мой выбор и долг перед собственной честью; а связанный клятвой просто не может предать, даже под воздействием сколь угодно сильных чар, в припадке безумия или помутнённом состоянии рассудка.

Основной сложностью этого магического обряда была необходимость добровольного согласия, причём не формального «да», сказанного в нужный момент, а идущего из глубины души стремления. Искреннего, лишённого сомнений и полностью осознанного желания ограничить себя столь серьёзным обетом. Ведь это сейчас Райм — достойный уважения князь, но людям свойственно меняться, и Чёрная Грива также, как прочие, не застрахован от глупостей, ошибок и перемен к худшему. А отыграть назад уже не получится, от клятвы освобождает только смерть одной из сторон. Гибель адресата клятвы, правда, не влечёт неминуемой гибели дающего обещание, но ощущения в любом случае должны быть малоприятными.

Мелькнула мысль поинтересоваться, что же эти заклятые и безусловно надёжные люди его не нашли, но я вовремя прикусил язык. Это, мягко говоря, не моё дело, да и… наверное, были причины. От нашей магии арена наверняка была отлично защищена, а Чарим — вояка, не ищейка. Настолько преданных сыскарей же, похоже, у Райма не было.

— И много у нас в княжестве таких… поклявшихся? — Я всё-таки не удержался от вопроса.

— Достаточно, чтобы вот такие ситуации возникали раз в несколько трипт лет, а не каждый год, — со смешком ответил Чёрная Грива.

А потом мы пришли на место. Почему-то совершенно пустынное; никаких случайных зевак здесь не было, хотя обычно доступ к Судилищу был свободный. Интересно, это ребята Длинного Носа постарались?

Один из пары заклятых магов тут же направился к чаше, чтобы зажечь огонь, а князь, сквозь прищур поглядывая на небо, прошёл в центр круга. Выглядел он безмятежно спокойным и довольным жизнью, будто вышел подышать свежим воздухом, а не рискнуть жизнью. С учётом подштанников в бурых разводах запёкшейся крови и пятен того же происхождения на руках, босых ногах и торсе, вид был… жутковатый. Хотя самому князю подобные мелочи, кажется, не доставляли никаких неудобств.

На его фоне Ледяная Пыль, так же скинувший сапоги и рубаху и оставшийся в одних штанах, смотрелся откровенно жалко. Его ещё нельзя было назвать стариком, но, определённо, пик формы этого человека остался далеко позади. Но он тоже был спокоен, и это тревожило.

В круг Судилища для поединка есть ход только двоим, и для этих двоих есть только одно правило, нарушение которого служит поводом для остановки поединка и карается немедленной смертью: отсутствие оружия и артефактов, только собственные способности и таланты.

Поэтому, кстати, столь редки поединки магов с теми, кто не обладает магическими способностями: слишком сложно оценить собственные силы и магу, и его противнику. Маги вообще живут довольно закрытым сообществом, дистанцируясь от прочих; не из высокомерия или желания что-то скрыть, а… «по интересам». Так что случаи столкновения их с остальными волками можно было пересчитать по пальцам одной руки, и результаты этих столкновений были очень разными.

Ледяная Пыль магом не был, но его это, кажется, совершенно не беспокоило.

Князь разумно не стал играть в благородство и предоставлять противнику право первого удара или любую другую фору, бросился первым. Движение было молниеносным, но противник всё же успел отреагировать и уйти с линии удара, отскочить в сторону всё в том же человеческом облике, не спеша перекидываться.

Волк, промахнувшись в первый раз, тоже не стал спешить. Пристально следя за движениями врага, он медленно двинулся вокруг, прижав уши и выщерив клыки.

Вскользь бросив взгляд на мага, стоящего между «нашими», я обнаружил на его лице предвкушающую довольную ухмылку. Он точно знал, что будет дальше, и это ему явно нравилось. Отчаянно захотелось предупредить Райма, но пришлось покрепче стиснуть зубы, как и остальным зрителям. Если бы я знал, о чём именно его предупреждать! А так — только отвлекать и мешаться.

Ещё один пробный удар — отскок, удар — отскок. Не бой; проверка реакций, лёгкая провокация. Князь почему-то не торопился использовать один из главных своих козырей, волю альфы, Ринд же продолжал упрямо и безрезультатно на него давить и чего-то ждать. Может быть, именно этого?

А потом Советника подвела реакция, он пропустил бросок, и князь сумел ухватить его зубами чуть выше колена. На песок брызнуло красным, но в следующее мгновение волк, жалобно взвизгнув, отлетел в сторону, отброшенный неожиданно сильным ударом частично трансформированной лапы. Совсем не волчьей лапы, покрытой жёсткой серо-бурой шерстью, похожей скорее на тонкие иглы. Пока Чёрная Грива, ошалело тряся головой, по которой ему хорошенько съездили, тяжело поднимался на ноги, Ледяная Пыль менял облик. Медленно, с трудом, будто продирался сквозь густые кусты или натягивал на себя одежду не по размеру.

Результат получился… странный. Коренастая бесхвостая тварь с широкими плечами и мощными передними лапами, узкой задницей и более короткими лапами задними, вытянутой барсучьей мордой, покрытая мелкими даже на вид острыми иглами, на спине более длинными и крупными. Когти на лапах выглядели весьма внушительно, да даже если бы не было их, было совершенно неясно, за какую часть тела её можно ухватить: иглы были и на горле, и на брюхе. А ещё эта тварь, кажется, весила значительно больше, чем исходный материал. Но, может быть, объём добавляли иглы.