Факультет Романтики. Ромфак (СИ) - Кира Тигрис
Пытаясь отвлечься от собственных тяжелых мыслей, я с интересом наблюдала, как на место старта прибывали все новые и новые участники. Разумеется, их не сразу пускали к самой стартовой черте, сначала каждый их них должен был сделать «ставку» — в прямом смысле отдать все самое ценное, что него было при себе на этот момент. Многие безусловно уже были готовы к такому повороту событий и принесли с собой кто наличку, кто банковские карты, кто просто ценные вещи — украшения из золота и прочие драгоценности. Все годилось, все шло в ход.
Собирающих ставки «букмекеров» было всего четверо. Трое из них имели высокие, ростом под два метра, широкоплечие фигуры, облаченные в длинные темные плащи с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Они, словно застывшие на месте истуканы-охранники, молча стояли полукругом возле раскрытого старого пиратского сундука, в котором одна за другой исчезали сделанные ставки. Старинный громоздкий сундук выглядел действительно так, словно его только что подняли со дна океана — весь обросший ракушками, кораллами и темно-зелеными водорослями. С откинутой назад массивной крышкой, сундук напоминал распахнутую пасть и будто не имел дна — все, что туда попадало, как в черную дыру, пропадало навсегда в пустоте.
По сравнению с охранявшими сундук исполинами-орками стоящая рядом фигурка обычного смертного парня казалась просто миниатюрной. Невысокий и худощавый, он был одет в джинсы и темное пальто, а на голове была надета черная шапка, растянутая в разные стороны до предела, набитая густыми пушистыми волосами, словно авоська картошкой. Напрасно Сэмми пытался скрыть под ней огромный одуванчик своих непослушных кудрявых волос. Не узнать бессменного организатора всех нелегальных мероприятий в нашем городе было просто невозможно. Сэмми переминался с ноги на ногу, звонко цокая копытцами, словно каблуками, по покрывающемуся инеем асфальту и быстренько что-то чирикал шариковой ручкой на небольшом листе старого пергамента. Кажется, он не просто отмечал присутствующих, но еще и записывал их ставки.
Мой кожаный мотокостюм, к сожалению, совсем не могли дополнить старые громоздкие часы с огромным позолоченным циферблатом, держащимся на потертом темном ремешке. Уж очень «не стильно» они смотрелись на моем запястье, очень сильно выделяясь своей величиной и стариной. К тому же их впечатляющий вес оттягивал мою руку вниз, мешая управлять байком. Да и для того, чтобы узнать, который сейчас час, мне всего лишь нужно было мельком бросить взгляд на навороченную светящуюся в темноте панель управления. Потому я, недолго думая, приоткрыла крышку багажника и отправила туда свои несуразные часы, тут же позабыв об их существовании. Единственное, что меня немного удивило, это то, что при падении тяжелый циферблат совсем не стукнул о дно бардачка. Значит, в нем уже что-то лежало? Наверняка какие-нибудь старые шмотки Константина! Или еще хуже — носки! Фу-э!
Как участнику гонки мне тоже положено было сделать ставку, и потому я встала в небольшую очередь к «букмекерам» возле пиратского сундука.
Передо мной была всего пара байкеров в практически одинаковых черных шлемах и мотокростюмах, однако таких разных по телосложению и темпераменту. Первый, высокий и широкоплечий, он мало того, что завязал свою повязку фиолетового цвета на бантик, так еще и выпустил из-под шлема несколько длинных золотистых прядей. Второй обладал телосложением орангутанга: широкие раскаченные плечи, короткие ноги и очень длинные, чуть ли не ниже колен, массивные руки. Ленточка на его плече была кирпично-оранжевого цвета, растянутая на широком бицепсе до предела.
Участник с фиолетовой повязкой, элегантно завязанной на бантик, склонился над сундуком и под строгими пристальными взорами троих громадных охранников принялся один за другим опускать туда свою «ставку». Сначала это были какие-то дорогостоящие украшения из золота и драгоценных камней, а затем в его руках сверкнула какая-то довольно широкая блестящая металлическая штуковина. Это была упаковка в виде ракушки! После тяжелого вздоха байкера ценный и, видимо, дорогой для него предмет полетел в сундук. Только вот он не бесшумно исчез там, растворившись в темноте, как и прочие остальные «ставки», а с гулким стуком обо что-то ударился и пулей вылетел обратно. Удивленный байкер едва успел поймать его своими руками с длинными музыкальными пальцами.
Из сундука появилось хоть и раздраженное, но очень хорошенькое мальчишечье лицо с зелеными глазами и рыжими непослушными вихрами, торчащими из-под темного капюшона в разные стороны.
— Сюда нельзя бросать всякий хлам! — возмутился он звонким голосом, потирая ушибленный затылок. Видимо, именно об него только что и ударилась металлическая ракушка. — Что это за дребедень?
— Эм… это пудра… косметика, и она, знаешь ли, очень дорогая! — пробормотал в свое оправдание мотоциклист, из-под его темного шлема выбился еще один золотой локон. — Вроде как любые ценные вещи можно приносить. Разве нет?
Но в ответ вылезший из сундука рыжий пацан лишь только покачал головой и хитро прищурился, словно замышляя какую-то мелкую пакость. Одет он был в черный плащ, как и все остальные «букмекеры», только вот за его спиной выпячивался довольно большой горб. Там прятались сложенные черные крылья, в расправленном виде они были бы не меньше пары метров в размахе, кожистые и перепончатые, один в один, как у огромной летучей мыши. Да-да, все это время тот самый король полтергейстов по имени Малыш Джо прятался в сундуке, инспектируя дорогие «ставки», что бросали туда участники.
— Барышня, вы хорошо подумали перед участием в гонке вместе с неотесанными мужланами? — спросил Джонас и, видя смятение и полнейший ступор мотоциклиста, продолжил, пользуясь моментом, — ведь снесут же с трассы! Будете визжать до самого финиша, а там, поди, еще и в обморок хлопнитесь!
Но подобные ехидные намеки-издевательства нисколько не смутили Леона. Он даже и не собирался оскорбляться и закатывать скандал, а лишь негромко спокойно произнес:
— Хм… А я-то думал, что тут ставки принимают, а не глупости говорят!
Байкер стал снимать свой шлем, но его остановили! Малыш Джо и Сэмми схватили его за локти, буквально повиснув на них.
— Не смей
